— Понятно, — обалдевшим голосом сказалГрэмпс. — Ну что ж, я подумаю, чем тут можно помочь.

Ева бросила быстрый взгляд на свои нарядные платиновые,украшенные маленькими бриллиантиками наручные часы.

— Послушайте, — сказала она, — уже довольнопоздно. Вы ведь обещали, что мы здесь пробудем недолго, а потом вы меняотвезете…

— Да-да, конечно, но мне нужно сначала потолковать сТру… Подождите-ка минуту. Вот как раз он идет.

Грэмпс поспешно выскочил из машины и начал потихонькупродвигаться к трибуне, аккуратно раздвигая плечом плотно стоящих возле неелюдей.

— Приветствую вас!

Эверетт Тру обернулся и поздоровался с улыбающимся маленькимстаричком, который приветливо затряс его руку.

— Моя фамилия Виггинс. А вы, если не ошибаюсь, ЭвереттТру, редактор и издатель “Петри геральд”, так ведь?

— Совершенно верно.

— Только что слышал, как он читал вашупередовицу, — сказал Грэмпс. — Замечательно написанная статья, сразувидно талант настоящего профессионала.

— Спасибо, мне очень приятно.

— Я здесь на машине, — сообщил Грэмпс. — Ивот что подумал, может, у вас найдутся для меня одна-две минуты после того, какзакончатся все эти речи?

— А что вы хотите? — вежливо поинтересовался Тру.

— Да просто хотелось задать вам нескольковопросов, — пояснил Грэмпс.

Тру оглядел толпу, пытаясь определить, сколько же народуприсутствует на лужайке.

— А что за вопросы?

— Да это все в связи с этим убийством. Тру бросил нанего удивленный взгляд.

— А вы, случайно, не из полиции? — Не-а.

Где-то я вас видел. Я… О, все в порядке, я вспомнил вас. Выбыли вместе с нами в той лачуге, которую снимал Прессман… Если мне не изменяетпамять, вы ведь родственник нашего окружного прокурора?

— В какой-то степени, — сознался Грэмпс. Манераповедения Тру сразу изменилась. Даже голос, казалось, стал у него осторожным.

— Я ведь уже рассказал прокурору все, что мне былоизвестно.

— Да, я знаю, — успокоил его Грэмпс, — но мненужно совсем другое. Мне хотелось бы поподробнее расспросить вас о томчеловеке, который был в лачуге Прессмана, когда туда приехали вы с Сондерсом.

— И что вы хотите знать?

— Скажите, вы уверены, что это был Прессман?

— Да, конечно, а как же? То есть я имею в виду, что какбы он там себя ни назвал: Ридли или Прессман, но это был именно он.

— А как вы думаете, не могла бы это бытьженщина? — спросил Грэмпс.

— Женщина?! — воскликнул изумленно Тру.

— Угу.

— Боюсь, я не совсем вас понимаю.

— Ну как же, — терпеливо принялся объяснятьГрэмпс. — Вы же ведь не видели лица этого человека, следовательно, неможете сказать точно, кто это был: Прессман или кто-то еще. Фактически выпросто слышали, как кто-то ходил по дому.

— Ну?

Грэмпс продолжал объяснять:

— Так вот, я и подумал, а вдруг Прессман был там неодин в этом домике? Может быть, там был еще кто-то. Может быть, именно поэтомуон и не хотел подходить к дверям и разговаривать с вами… Может быть, у него тамбыла женщина?

— Нет, — уверенно заявил Тру, — я так недумаю. Я больше чем уверен, что шаги, которые я слышал, были шагами мужчины.Кстати, я уже тогда настолько быстро это осознал, что мысль о женщине даже непришла мне в голову. Можно было отчетливо слышать, как под его шагами трещалиполовицы.

— А стука каблучков, как если бы шла женщина, выслучайно не слышали? — спросил Грэмпс.

— Нет, ничего похожего.

Грэмпс рассеянно сдвинул на затылок свое ветхое, потрепанноесомбреро и пригладил рукой седые растрепанные волосы.

— Ну, видно, ничего не поделаешь, — сказалон. — Придется положиться на ваши слова.

— А почему вы предположили, что там могла бы бытьженщина? — заинтересовался Тру.

— Да честно говоря, я и сам не знаю, — призналсяГрэмпс. — Я просто ломал себе голову над тем, почему все-таки Прессман неоткрыл дверь и не велел вам убираться прочь, или почему, наконец, он просто необъяснил, что не хочет вам давать интервью, или…

— Погодите минутку, — перебил его Тру. — Вотидет Сондерс. Эй, Хью! Подойди-ка к нам на минутку… Хью, познакомься, этомистер Виггинс, родственник нашего окружного прокурора. Он тут меня всерасспрашивал, а не могли ли мы слышать женщину, когда приезжали тогда к домикуПрессмана и нам никто не открывал.

— Исключено, — решительно заявил Сондерс. —Это был Прессман. Во всяком случае, это уж точно был мужчина. Я увидел мужскую руку,когда опускали последнюю портьеру.

Грэмпс внезапно разволновался.

— Тогда, значит, этот человек вас видел?

— Уверен, что видел. Поэтому, я думаю, он и бросилсяопускать портьеры.

— Он должен был видеть, как вы выходите измашины, — продолжал размышлять Грэмпс. — И уж конечно, он должен былвидеть у вас в руках газету!

— Газету?

— Ну да, я имею в виду первый вариант вашей передовицы?

— Ну-у, да, конечно, вы правы, он должен был еезаметить.

Грэмпс тяжело задумался.

— Может быть, это было связано еще с чем-то, особенноесли там, в этой лачуге, был тогда, скажем, не Прессман, а убийца. Он могспустить портьеры для того, чтобы вы просто не могли увидеть лежавшее на полутело, даже если бы подошли к самым окнам.

Внезапно Тру разволновался.

— Что вы имеете в виду? Почему вы решили…

Но Грэмпс повернулся уже к ним спиной и проталкивался черезтолпу, направляясь к трейлеру.

Дюриэа позвонил домой и, когда Милдред сняла трубку, сказал:

— Боюсь, что в самое ближайшее время мне придетсяразрушить нашу семью. По-моему, тебе лучше при этом присутствовать.

— Что случилось, Френк?

— Да все твой почтенный дедушка…

— А что он? Он еще что-нибудь выкинул?

— Как следует из уже полученных нами донесений, онпошел принять участие в предвыборном митинге и внимательно выслушал речькандидата в прокуроры. А теперь он движется в направлении Петри, по всейвероятности собираясь проникнуть в домик Прессмана.

— А если он так и сделает, ты его арестуешь?

— К сожалению, шериф доказал мне пару минут назад, чтолучше этого не делать.