забрала пакет и снова закрыла ее. Вот и все. – Поллард вздохнул, вспомнив тот унылый дом, окруженный унылым садом. – Хотя миссис Дервент еще передала мне записку. Она написала, что ей очень жаль, но она не может меня принять, потому что очень больна, и считает, что я должен немного отдохнуть после своего долгого и напрасного путешествия. Предложила выпить чашечку хорошего горячего чая.

Г. М. отложил ложку в сторону.

– И снова умный ход, а? – поразился он.

– Этого следовало ожидать, – мрачно заметил Мастерс. – Что еще она могла написать? А теперь я вам кое-что скажу. Можете похоронить все наши замысловатые идеи о людях, прячущихся в диванах, или об оружии, скрытом в газовой трубе. Инспектор Коттерил едва ли не по кирпичикам разобрал мансарду на Бервик-Террас. Что касается того коричневого дивана – в котором, по словам мисс Гэйл, есть тайник, – так этот тайник практически плоский. Там не спрячешь ничего толще почтовой открытки. Ума не приложу, зачем такая разумная девушка, как мисс Гэйл, вообще стала нас этим беспокоить. – Он помолчал. – Что касается газовой трубы, то она совершенно обыкновенная. И больше там нет ничего. Никаких глупостей. Никаких потайных дверей. Никаких спрятанных ружей. Никаких секретных механизмов…

Это один момент. Второй заключается в том, что мы можем вычеркнуть мистера Джереми Дервента из списка подозреваемых. Он совершенно точно ни при чем. Как выяснилось, у него железное алиби.

– Значит, Соар был прав, – пробормотал Г. М., – когда сказал, что в день убийства Китинга, в пять часов вечера, Джем Дервент сидел в кабинете комиссара полиции?

Мастерс улыбнулся безрадостной улыбкой:

– Он оказался прав даже в деталях. Он ведь не сказал: «у комиссара», он сказал: «в кабинете». На самом деле мистер Дервент сидел у него в приемной, дожидаясь, пока его пригласят. Тут нет никаких сомнений. Это тот редкий случай, когда Скотленд-Ярд действительно может поклясться, что подозреваемый невиновен. Так что он теперь полностью вне подозрений. Полностью. По крайней мере, хоть какая-то ясность.

Старший инспектор откинулся на спинку стула, наблюдая, как официант несет второе блюдо. Однако попробовать его им не удалось. Официант наклонился и прошептал Мастерсу:

– Внизу для вас сообщение, сэр.

Все понимали, что это означает. Г. М. достал свои часы, которые тикали просто оглушительно. На часах было пятнадцать минут десятого. Мастерс ушел, но отсутствовал совсем недолго. Вернувшись, он выглядел спокойным и почти веселым.

– Готовьтесь, сэр, – сказал он. – Машина уже ждет. В дом номер пять Б на Ланкастер-Мьюз только что вошел мужчина.

Глава пятнадцатая

Темное окно

Впереди разглядеть что-то было почти невозможно. Узкая, мощенная булыжником улочка вела на север. По правую сторону дороги тянулись строения с высокими стенами, похожие на склады. Слева теснились низкие дома, настолько закопченные, словно так и остались конюшнями и каретными сараями. Примерно на середине улицу под прямым углом пересекал еще более узкий переулок, который упирался в глухую стену. На перекрестке стоял приземистый двухэтажный дом с дверями, выходившими на обе стороны, – это и был дом номер 5Б на Ланкастер-Мьюз.

В какой-то дюжине ярдов от него торчал уличный фонарь, свет которого за пеленой дождя казался размытым светлым пятном. С его стеклянного корпуса потоками стекала вода, и газовый огонек внутри выглядел странно изломанным, искажая выступающие из темноты очертания предметов. Подойдя к дому номер 5Б достаточно близко, можно было заметить, что на улицу выходит парадная дверь (с железным молотком), а в переулок – дверь черного хода. Всего в сотне ярдов отсюда, на Парк-Лейн, бурлила жизнь: там начинался один из тех полуфешенебельных лабиринтов, которые выглядят грязнее, чем трущобы. За домом наблюдала дюжина глаз, но никакой наблюдатель ничего бы не расслышал за громким шумом дождя. Где-то дождевые капли смачно шлепали по мостовой, где-то висели в воздухе густой изморосью, где-то стучали мелкой дробью, но все это было вяло и скучно, как тепловатый чай.

Мастерс шел впереди, держась левой стороны дороги, Поллард и Г. М. гуськом следовали за ним. Сержант едва различал впереди очертания спины начальника и, когда тот внезапно остановился, едва в него не воткнулся. В темноте что-то задвигалось, и незнакомый голос прошептал:

– Все в порядке, сэр. Сейчас внутри их уже трое.

– Трое?

– Да. Похоже, там какое-то собрание. Первый подошел минут пятнадцать назад, и я сразу с вами связался.

– Вы хорошо его разглядели?

– Лицо увидеть не получилось. Да и вообще почти ничего. На нем был длинный макинтош и бесформенная шляпа. Голова, естественно, опущена. Он открыл входную дверь ключом и нырнул внутрь. Не знаю, включил ли он в доме свет. Отсюда не видно. Второй человек…

– Ш-ш-ш… – шепотом остановил его Мастерс, и Полларду показалось, что он разглядел, как тот махнул рукой. Монотонный шум дождя звучал громче их голосов. – Кажется, я что-то услышал. Нет, вроде все в порядке. Продолжайте.

– …Второй человек появился всего через минуту после первого. Тоже в макинтоше. Он потолкал парадную дверь, позаглядывал в окна и пошел к черному ходу – к той двери, что выходит в переулок. Не знаю, был ли у него ключ; думаю, был; так или иначе, ему удалось ее открыть. Третий прибыл незадолго до вас. Он был одет во что-то вроде накидки в широкую складку, на голове фетровая шляпа. Ему открыли переднюю дверь, причем в доме по-прежнему не светилось ни огонька. Ничего хорошего от этих типов ждать не приходится, сэр, это я вам точно говорю.

– Сколько в доме выходов?

– Только эти два. Все окна закрыты. У меня есть отмычка, которая подойдет к двери черного хода. Вот, сэр, возьмите.

– Хорошо. Ждите, пока… Бог мой, что задумал этот старый осел? – Мастерс, разворачиваясь во тьме, заговорил почти в полный голос.

Что-то прошуршало рядом с Поллардом. Потом расплывчатая фигура Г. М. появилась в круге тусклого света уличного фонаря и медленно двинулась к парадной двери дома номер 5Б. Чтобы защитить от непогоды тулью своего древнего цилиндра (подарок королевы Виктории), он накрыл ее огромным носовым платком, и эта драпировка делала его силуэт несколько необычным. Он решительно топал вперед, и платок покачивался из стороны в сторону в такт его шагам. Остановившись у двери, Г. М. тщательно осмотрел ее, затем взял в руки железный дверной молоток, и тишину на Ланкастер-Мьюз разорвал оглушительный стук.

Мастерс тронул Полларда за руку, безмолвно приглашая следовать за ним, и поспешил к дому. На стук, кроме эха и дождя, никто не ответил. Дом, казалось, замер. Они втроем стояли и смотрели на дверь. Наконец Мастерс забормотал утробным