в порядке, но эмоционально... Я не видела его таким уже много лет, со смерти отца. Тем вечером, когда вы расстались, у него были слезы на глазах. Чтобы ни случилось между вами, ему было тяжело, и его чувства к тебе были настоящими.

К горлу подступил ком. У Седрика действительно были слезы на глазах, когда он сказал, что встречается с кем-то еще. Мысли, что он занимается любовью с другой женщиной вызывал у меня тошноту, поэтому я сразу блокировала их — это был единственный способ нормально существовать. Я бы предпочла просто думать о нем, как об умершем.

— Беттина, я действительно не хочу больше об этом говорить, хорошо?

— Хорошо, дорогая. Мне очень жаль, – она накрыла мои руки своими.

Слеза скатилась по моей щеке, и Беттина это увидела. Я быстро собрала наши с Кэлли тарелки, и мы подошли к раковине вымыть руки.

— Эллисон? — позвала Беттина с другой стороны кухни.

— Да?

— Спасибо.

Ей не пришлось объяснять. Я знала, что она благодарит меня за то, что я не бросила работать с Кэлли.

***  

Беттина более не упоминала о Седрике.

Он также больше не присылал сообщений.

Я постепенно начинала принимать, что это конец того, что у нас было, и мне нужно забыть его. Как это сделать, все еще оставалось загадкой — Седрик по-прежнему занимал большую часть моих мыслей, — но пришло время двигаться дальше.

                                                              ***  

В Бостон пришла весна. Солнце заливало окна цокольного этажа дома Беттины, для шести часов вечера на улице было на удивление светло. Обычно в это время Беттина уже была дома, но сегодня она пошла на ярмарку Церковного комитета.

Перед ужином — Беттина дала мне указание разогреть пиццу, которую приготовила — мы с Кэлли играли в подвале. Тут был небольшой батут, домашний гамак и одно из массажных кресел «Брукстон», которое теперь вызывало у меня напряжение, потому что Беттина однажды упомянула, что Седрик купил его для своей сестры. В свое время это согревало мне сердце, теперь же мне становилось тяжко на душе.

Чтобы помочь удержать равновесие, я держала Кэлли за руку, пока она прыгала на батуте.

— Выше! Выше! – истерически смеясь вопила она.

Через десять минут Кэлли наконец-то устала и, посмотрев на меня, сказала:

— Хочу кресло, пожалуйста.

— Хорошо, дорогая.

 Я отрегулировала настройки кресла, как показала Беттина, и Кэлли тут же уселась в него. Пока она, закрыв глаза, наслаждалась массажем, я оглядела подвал.  

Больше половины пространства занимала игровая зона для Кэлли, а в другой стояли десятки коробок с этикетками. Я вспомнила, как Беттина однажды сказала, что ее дети хранят весь свой хлам в ее доме, и что однажды она устроит гаражную распродажу, а вырученные деньги спустит в казино «Мохеган Сан».

Кэлли задремала в кресле, и я подошла к коробкам, чтоб рассмотреть надписи.  Одни были открыты, другие заклеены скотчем, а некоторые вещи были сложены в пластиковые прозрачные контейнеры.

Коробка с наклейкой «Свадебные вещи Калеба» оказалась открытой, и я заглянула во внутрь. Первым в глаза бросилась маленькая белая подушечка для колец с двумя золотыми ленточками, перевязанными наверху. Еще была книга, куда записывали пожелания молодоженам, и несколько сувениров на память гостям: керамические лебеди и драже из миндаля в сахарной глазури в мешочках из тюля. Вокруг шеи лебедя была повязана ярко-синяя лента с золотыми буквами: «Калеб и Дениз, 13 августа 2005 года». Там же в коробке лежал мини-свадебный альбом с такой же подписью, и я с любопытством открыла его. На первом фото был портрет жениха и невесты. Дениз выглядела прекрасно в атласном пышном платье с кружевными рукавами-фонариками. Ее светлые волосы были распущены, а на голове красовалась блестящая диадема и пышная фата. Тогда Калеб был немного худее и более походил на Седрика — я видела их сходство на этой фотографии. На следующей фотографии отец Калеба, по-видимому, давал какой-то совет сыну, положив руку на плечо. Калеб улыбался ему в ответ. Мне стало грустно, осознавая то, что их отец скончался всего несколько лет спустя.

Мое сердце сильно забилось, когда я увидела совместное фото Калеба, его шафера и Седрика, улыбающегося во весь рот. Он был одет в смокинг с ярко-голубым жилетом и красной розой в петлице. Я сосредоточился только на нем. Он был явно моложе, носил другую прическу — волосы зачесаны назад и другой пробор, — но был все так же красив. Я тяжело вздохнула и положила альбом. Дениз была счастливой женщиной. Она заарканила нормального брата Каллахана, а не долбанутого.

Я подошла к Кэлли, которая теперь крепко спала в массажном кресле, и убрала прядь волос с ее глаз. Она редко засыпала днем, но Беттина сказала, что Кэлли поздно уснула прошлой ночью, поэтому я решила дать ей поспать перед ужином.

Я вернулась к коробке со свадебными вещами Калеба, чтоб убедиться, что там все лежит так, как было, и заметила коробку с надписью: «Папина коллекция монет» и еще одну с надписью: «Детские рисунки Кэлли». Я хотела заглянуть туда, но она была заклеена скотчем.

Тут были десятки контейнеров, но Беттина, надо отдать ей должное, все промаркировала.

Затем я заметила коробку с именем Седрика, и мое сердце начало колотиться. Коробка не была полностью закрыта, и на ней было написано: «Седрик Разное».

Я подумывала разбудить Кэлли и подняться наверх, но нездоровое любопытство взяло верх. Я посмотрела на Кэлли, чтобы убедиться, что она все еще спит, взглянула на часы и открыла коробку. Первое, что я вытащила был сложенный баннер Северо-Западного университета. Также была выпускная шапочка с кисточкой. Под ними лежало несколько рюмок, завернутых в пузырчатую пленку. Также в коробке были: выпускной альбом, ароматические свечи, CD-диски, пара блокнотов и огромная стопка фотографий, перевязанных резинкой. Все это походило на содержимое комнаты в общежитии. Как будто Беттина помогла упаковать все в день выпуска и отвезла домой. Держа фотографии в руке, я почувствовала, что вторгаюсь в частную жизнь Седрика, но все равно размотала резинку.

Черт возьми, это было ошеломляюще. На первом фото был очень молодой Седрик с двумя привлекательными блондинками по бокам. Одной из них он «делал заячьи ушки». Судя по глупой ухмылке, он был пьян. На следующей Седрик и несколько