Сердце бешено заколотилось от шока, горло сдавило, не давая нормально говорить. Я сумел выдавить только ее имя.

— Седрик? — прошептала она сквозь слезы.

Пару секунд я молча стоял в дверях, а затем попытался коснуться ее руки.

Эллисон яростно оттолкнула меня и прошла мимо в гостиную.

«Она знает. Твою мать… она знает! Но что именно?»

— Эллисон… — спросил я, все еще не в состоянии говорить связно.

Трясущимися руками она вытащила из сумочки фотографию и, прерывисто дыша, протянула мне. Она смотрела на меня с таким выражением, которое я никогда не видел.

Это был страх.

Я медленно подошел и взял фото.

«О Боже, нет!»

— Где… где ты ее взяла?

Эллисон вытерла глаза.

— Нашла в подвале дома твоей матери.

«Блядь. Должно быть, там хранилась коробка».

После того, как я решил остаться в Чикаго, Калеб забрал домой мои вещи из общежития.

— Как ты думаешь, что это? – спросил я.

Эллисон посмотрела на меня с яростью в глазах.

— На что это похоже, Седрик? Это моя чертова фотография… сделанная много лет назад. Что она делает у тебя? Почему я тебя не помню? Ты преследовал меня? Все было ложью?

— Кто-нибудь связывался с тобой? – снова спросил я.

Эллисон явно недоумевала.

— Что ты имеешь в виду?  

— Когда ты нашла это фото?

— Сегодня вечером.

— Никто не связывался с тобой до этого?

— Нет. Седрик, ты о чем? Откуда ты меня знаешь? Что ты скрываешь? Скажи мне… пожалуйста!

С ней никто не связывался. Она ничего не знала, у нее было только фото.

Вот и прошло время для ого, что я так оттягивал.

— Мне так жаль, милая. Присядь, пожалуйста, я должен рассказать про фотографию, и все объяснить.

— Я не хочу сидеть, – она покачала головой, глядя в пол.

— Эллисон, сядь, — повторил я серьезно.

Она неохотно послушалась и присела на диван.

Я остался стоять, зная, что она не хочет, чтобы я был рядом.

— Прежде чем я начну, ты должна знать: все, что было между нами – было по-настоящему. Пожалуйста, поверь. Пожалуйста.

Она ничего не сказала, просто смотрела на меня покрасневшими от плача глазами.

У меня тоже защипало глаза. Я сморгнул слезы и продолжил:

— Эллисон, на этой фотографии не ты.

Глава 29

Аманда

Декабрь 2001 г.

«Больше половины моей жизни родители лгали мне».

Я не могла выкинуть из головы эту мысль.

Неделю назад, после ужина, они усадили меня в гостиной и рассказали то, что я никогда в жизни не ожидала услышать. Я всегда знала, что меня удочерили, но.... Мне так стыдно, что вся моя жизнь, какой я ее знала, была ложью.

В детстве родители говорили, что не знали ни женщину, которая меня родила, ни откуда она – таковы были условия усыновления, а теперь очевидно, что самое главное они договорились рассказать, когда мне исполнится восемнадцать. Почему они выбрали случайную дату в декабре, я никогда не пойму, ведь восемнадцать мне исполнилось еще в июне.

Такой вот запоздалый подарок на день рождения.

Я пока держала в тайне то, что узнала ото всех, даже от своего парня, но собиралась рассказать, когда все это уляжется у меня в голове.

Родители согласились, что мне не нужно больше говорить об этом или что-либо предпринимать, пока не буду готова.

Однако сегодня вечером я хотела забыть обо всем, и лучший способ это сделать – впервые заняться любовью.

Несмотря на то, что я первокурсница Северо-Западного университета, я все еще живу у родителей, в их красивом кирпичном доме в пригороде Чикаго. Благо до кампуса ехать недалеко. Я хожу туда на вечеринки и порой остаюсь с ночевкой у друзей, но родители не позволяют перебраться в общежитие, чтобы сохранить некоторый контроль надо мной.

Мой парень иногда пробирается в мою спальню через окно. Я живу в комнате над гаражом, она отделена от остального дома, и родители не могут услышать, когда он приходит. Сегодня одна из таких ночей, и я жду его появления, потому что хочу утопить в свою печаль в его объятьях.

У нас есть правило: он светит в окно фонариком, чтобы не разбудить родителей стуком, и я его впускаю. Когда сегодня я наконец увидела пятно света на стекле, то  нетерпеливо подбежала к окну и распахнула его.

— Ты опоздал, Седрик.

— Знаю, детка. Извини, ребята хотели выпить пива после затяни, а потом мы играли в бильярд.

 Он крепко поцеловать меня, и я, как и каждый раз, буквально сошла с ума.

Мой парень сексуален, как кинозвезда, с лохматыми каштановыми волосами, светло-голубыми глазами и атлетическим телом. Я была только первокурсницей, а он популярным выпускник и мечтой каждой девушки. Мы встретились на студенческой вечеринке, где все девушки старались привлечь его внимание, но Седрик выбрал меня. В тот момент, когда он подошел, все остальные словно перестали существовать. Были только мы. Он высмеивал мой чикагский акцент, а я высмеивала то, как он не выговаривал некоторые буквы «р», потому что родом из Бостона.

Седрик был, что называется, «плохим парнем»: пил, курил, ругался и затевал драки, а я – девственница, застенчивая папина дочка. Мы были противоположностями, и при этом практически не разлучались с той самой вечеринки несколько месяцев назад.

У Седрика было много девушек до меня. Он привык, что они сами вешались на него, и то, что я не сдавалась так легко, было для него своеобразным вызовом. Он знал, что я все еще девственница, и не торопил. По сути, мы пробовали все, кроме самого главного, но сегодня все изменится. Он просто еще не знал об этом.

Седрик разулся и плюхнулся на кровать. Я чувствовала от него запах сигарет и пива, смешанный с одеколоном, и это завело меня еще больше.

— Ты чего так смотришь? — спросил он, ухмыляясь.

— Ничего. Просто подумала о том, какой мой парень сексуальный. — Я оседлала его и притянула для поцелуя.

Седрик отстранился и внимательно поглядел на меня.

 — Сегодня ты выглядишь иначе, детка.

Во-первых, я накрасилась сильнее, чем обычно, а во-вторых надела новый черный кружевной бюстгальтер, который купила в Victoria’s Secret.

— Я и чувствую себя иначе, – ответила я, поднимая футболку.

 У Седрика потемнели глаза, и он чуть приспустил мои шорты, чтобы посмотреть на трусики.

— Что это значит? — ухмыльнулся он.

— Это