со мной с начала года, и я всегда игнорировал ее, потому что у меня была девушка.

Той ночью моя дверь была открыта, и случайно проходя мимо, Сара зашла в мою комнату. Сначала все было невинным. Мы только говорили о музыке и работе после выпуска. В какой-то момент она положила руку мне на ногу и посмотрела на меня. Меня не так влекло к ней, как к Аманде, но, как я уже сказал, я хотел проверить себя. Я притянул ее к себе и начал целовать.

Этот момент стал началом конца той жизни, что я знал.

Услышав, как хлопнула дверь, я скинул Сару с себя. В комнате стояла Аманда. Она выглядела так, словно посреди ночи вылезла из постели: в вытянутой футболке и пижамных штанах, волосы заплетены в две косички. Она походила на ангелочка, разъяренного ангелочка.

— Седрик? Боже мой... Боже мой! — она в шоке прикрыла рот.

У меня перехватило дыхание, я не мог проронить ни слова.

— Аманда, это не то, о чем ты подумала, — наконец обретя голос, произнес я. — Мы… просто поцеловались. Больше ничего бы не случилось.

Сара спрыгнула с кровати и выбежала за дверь. Она знала, что у меня есть девушка, поэтому была так же виновата, как и я, и уж точно не была шокирована этой сценой.

Аманда стояла в дверях и просто глядела на меня.

— Меня тошнит. Меня сейчас вырвет, — сказала она, выскочила из комнаты и рванула по коридору.

Я не успел ее остановить, двери лифта уже закрылись. Я лихорадочно нажимал на кнопку, надеясь поймать ее на парковке, но лишь увидел, как черная «Хонда Аккорд» вылетает на дорогу и исчезает.

Это был последний раз, когда я видел ее. Ее последние слова в тот вечер были: «Меня сейчас вырвет».

Я вернулся к себе в комнату, и снова и снова набирал ее номер, наверное, сотню раз, но Аманда не брала трубку.

Снова сбежав вниз, я сел в свой «Фольксваген Гольф» и помчался по шоссе к дому ее родителей в Нейпервилле. Я собирался все ей объяснить, дать понять, что все еще хочу, чтобы она была в моей жизни, но нам надо притормозить. Я не хотел ее терять. Поцелуй был ошибкой, одной большой ошибкой, которая ничего не значила.

По пути я проехал мимо дорожной аварии, на которую приехало несколько полицейских машин. Я не стал присматриваться, что произошло, потому что спешил поскорее добраться до Аманды.

Когда я подъехал к дому, то заметил, что на подъездной дорожке нет ни одной машины. В комнате над гаражом, где была спальня Аманды не горел свет, значит дома ее не было — она всегда спала с ночником. Я громко постучал во входную дверь и когда мне никто не ответил, у меня засосало под ложечкой от дурного предчувствия.

Я решил подождать перед домом, надеясь, что она или кто-нибудь вернется домой. С каждой минутой я все больше переживая.

Примерно через час, у меня зазвонил телефон.

— Алло.

— Седрик, это миссис Томпсон. Аманда попала в аварию. Она в Мемориальной больнице, тебе нужно приехать.

— Что… Она в порядке? — лихорадочно спросил я.

Но она положила трубку.

Только добравшись до больницы, я понял, что в та авария на шоссе была с машиной Аманды. У меня подогнулись колени, и я осел на пол, когда услышал от брата ее матери, что Аманда в коме и борется за жизнь.

— Она врезалась в ограждение. Никто больше не пострадал…

Я не хотел причинять ей боль, а в итоге сделал намного хуже.

Я молил Бога забрать меня, а не ее. Ведь все это случилось по моей вине. Аманда была не в том состоянии, чтобы вести машину. Я продолжал видеть ее ошарашенное лицо и слышать: «Меня сейчас вырвет… Меня сейчас вырвет… Меня сейчас вырвет».

Глядя на Аманду сейчас, три дня спустя, я решил, что, если она выживет, я сделаю все, что в моих силах, чтобы стать лучше. Ей нужно знать, что она мне не безразлична.

«Отец наш, сущий на небесах, да святится имя Твое…»

Пока я тихо молился, в комнату вошли родители Аманды после разговора с доктором. Эйлен выглядела бледной, а Эд даже не глядел на меня.

«Что доктор сказал? Аманда умирала? О, Господи, нет!»

Эд, помедлив, вышел из палаты, и я посмотрел на Элейн.

— Пожалуйста, скажите, что происходит? Что сказал доктор?

Элейн молча покачала головой и закрыла лицо руками.

— Элейн… пожалуйста… — у меня от страха задрожал голос.  

— Состояние Аманды не изменилось, но доктор сообщил нам новости, которые, боюсь, я не ожидала услышать.

— Какие новости?

— Седрик…

— Да что случилось? — не выдержав, закричал я.

Элейн была слишком потрясена, чтобы говорить, и заплакала.

В палату зашел Эд и, бросив взгляд на жену, сел рядом со мной.

— Седрик… анализы показали, что во время аварии Аманда была… беременна.

Я недоверчиво уставился на него, пытаясь осознать услышанное.

— Была…  беременна?

Глаза Эда сверкнули. Я не мог понять, был ли он в шоке, расстроен или хотел просто убить меня.

— Именно… была. Врачи считают, что она потеряла ребенка из-за аварии.

Я медленно кивнул, встал и вышел из палаты. Больничный коридор, казалось, раскачивался у меня под ногами, стены смыкались. Выйдя на улицу, я подставил лицо ветру, а потом побежал.

Примерно в двух кварталах от больницы я остановился у крыльца чьего-то дома и согнулся пополам, пытаясь отдышаться.

Все стало еще хуже. Теперь я был виноват не только в том, что Аманда попала в аварию, что скрывал от ее родителей нашу ссору, но и в гибели своего нерожденного ребенка.  

«Как такое вынести?»

Подняв глаза, я заметил церковь через дорогу.

Входная дверь была открыта. Табличка у входа гласила «Добро пожаловать в церковь Святой Марии».

Я медленно прошел по проходу и остановился возле алтаря. Засунул в банку для пожертвований пятидолларовую купюру, я зажег одну из свечей длинной спичкой.

— Дорогой Иисус, пожалуйста, прости меня за боль и страдания, которые причинили мои действия, — перекрестившись, произнес я и опустился на колени.

Я был рад, что церковь пуста и никто не слышит, как я захлебываюсь от рыданий.

Глава 30.2

После еще одной ночи плохого сна в больничной палате Аманды у меня ныло все тело.

Эд и Элейн сняли номер в отеле в трех минутах ходьбы от больницы, но даже если бы они попытались уговорить меня пойти