— Бедная Мэри, — сказала я.

— Я не могу перестать думать о её семье, — сказал Дэниел. — Я даже не могу представить, через что они проходят.

— Жизнь очень хрупка, не так ли?

— Это уж точно. Я без остановки теперь постоянно думаю об этом.

Я молча кивнула, тело задрожало. Неприкрытые эмоции и прохлада воздуха позднего вечера сковали меня до самых костей.

— Нам нужно зайти внутрь, — сказал он. — Ты замёрзаешь.

Мы взяли наши сумки, вместе вошли в библиотеку, нашли пустой стол рядом с полками в углу читального зала, где мы сели рядом, лицом к широкому окну. Я достала из сумки книги, а бумагу расстелила их перед нами.

— Подожди, ты знаешь, что у меня абсолютно нет никакого желания обсуждать твое самостоятельное исследования? — заявил он.

— Мне плевать на исследование, — призналась я. — Это всё для вида.

— А. — Он усмехнулся, когда скидывал пальто на спинку стула. — Я вижу, ты мастер в искусстве бесчестных дел.

— Вообще-то я придумала это на ходу. — Я неловко пожала плечами.

Я старалась слишком сильно? Новость о трагической смерти Мэри рассеялась между нами, как маленькая пыль. Я пыталась сконцентрироваться на Дэниеле и жить здесь и сейчас. Если несчастливая судьба Мэри что-нибудь и сделала понятнее, так это то, что жизнь слишком коротка.

Дэниел неожиданно нахмурился и спросил:

— Обри, почему ты называешь Мэтта «ковбоем»? Это странное прозвище.

— Не знаю. Боюсь, я слегка падкая на нежности, морячок. — Я подмигнула ему, и он засмеялся.

— Эй, теперь ты не можешь называть меня морячком. Я приписал тебе морячка из-за твоего грязного ротика.

— О, я не знаю. Уверена, ты отлично сдержишь свое прозвище в этом отношении.

— Ладно, если Мэтт — ковбой, я — морячок, нам нужен полицейский, и вождь индейцев, и мы может собрать целую музыкальную команду, — проговорил он с улыбкой.

— Ты не знаешь, насколько счастливой становлюсь, когда слышу, как ты говоришь это! — сказала я, громко смеясь, неожиданно позабыв о взглядах людей, сидящих неподалеку.

— Что? — он спросил. — У тебя есть жгучее желание собрать мальчишескую группу?

— Нет, я просто почувствовала такое облегчение. Ты смешной! — сказала я, все еще хихикая.

Мужчина за соседним столом воскликнул резкое: «шшш».

Да, неважно, приятель. Ты еще раз мне шикнешь, будешь жрать потом архивы. Сейчас я хочу веселиться.

— Ты понимаешь, что я смешной, только сейчас? — Дэниел выглядел задетым.

— Ну, не совсем. Я знала, что ты остроумный и обладаешь сардоническим чувством юмора, и ты очень силен в намеках, но мне нравятся люди с простым чувством юмора.

— Серьезно? — спросил он, подпирая рукой лицо. — Что тебе ещё нравится?

— Ты правда хочешь поговорить об этом, Дэниел?

— Абсолютно, — ответил он, его голос был гладким и низким. Он выглядел невероятно сексуальным, когда вёл себя так. Его колено подтолкнуло моё под столом. Я никогда не думала, что мои колени могут быть такой эрогенной зоной, но это было явное упущение. Дэниел, разумеется, осваивал неизведанные территории.

— Кхм, ну, — проговорила я, покачивая ногой и пытаясь слишком не возбуждаться. — Не уверена, откуда мне начать.

— Как насчёт «начнем с начала»? — Он посмотрел на меня из-под ресниц, ещё сильнее прижимая свою ногу к моей.

— Не знаю. Я думаю, начну сверху, — сказала я, с вожделением посмотрев на его волосы.

Он улыбнулся.

— Тебе нравятся мои волосы?

— Нравятся? Я бы выразилась по-другому, — призналась я. — Эта прическа, она… — Я покачала головой. Безумно сексуальная и офигенно притягательная — не то определение, с которым я была сейчас готова поделиться с ним.

— Интересно. Что ещё? — спросил он с самодовольным лицом. Ему это нравилось.

— Если ты думаешь, что я буду сидеть здесь и расхваливать твои физические качества до той степени, что ты не сможет просунуть голову в дверь, то ты глубоко ошибаешься.

Он засмеялся и покачал головой.

— Логично. Тогда скажи мне, когда ты, ну, знаешь… — Он с намеком поднял брови.

— Что? Решила, что хочу переспать с тобой? — В этот раз пришла его очередь заржать, вызывая злобные шиканья от других посетителей.

— В следующий раз, когда мы соберемся обсуждать мое самостоятельное исследование, я думаю, лучшим местом для этого будет кафе.

— Ты думаешь? — Я подавила смех рукой.

— Ну?

Он, правда, хотел услышать ответ? Чёрт побери!

— Эм, ну, я должна сказать, примерно одиннадцать минут после того, как ты вошел в аудиторию Брауна. Первый день.

Вот. Честность — лучшее средство, так?

— Кажется, ты опередила меня с моими двадцатью восемью минутами. Я не увидел тебя сразу, но как только ты заговаривала, определяя строчку из Гамлета, и когда ты посмотрела на меня в конце занятия… Полагаю, ты могла сказать, я пустил корни. Я не мог придумать причины, чтобы остаться классе, но все, что мне хотелось делать, лишь смотреть на тебя.

— Я думала, что ты делал, — призналась я. — Ты мог столько всего организовать с тремя помятыми бумажками.

— Довольно неубедительно, да?

— Не очень. Очень лестно. Я не знала, что произвела такое хорошее первое впечатление. Я думала, что я тебе не понравилась. Ты так косо посмотрел на меня на следующий день, когда мы встретились на лужайке.

Он сморщился на это воспоминание.

— Отец упомянул о девушке, с которой он хотел бы меня познакомить, которая работала у него в офисе, и как он был уверен, мы поладим. Когда он первый раз сказал, я отмахнулся от этой идеи. Я привык не брать советов отца, когда дело касается отношений. Я даже думаю, что я не вспомнил о тебе. Но когда ты сказала мне, что работаешь у него, то я понял, он говорил мне о тебе. У меня были видения о том, что он узнал, что я — ассистент преподавателя на твоем предмете, и был вне себя, когда пытался заниматься сводничеством.

Он закатил глаза, возможно вспоминая разговор с отцом.

— Так или иначе, я решил будет лучше, если он не узнает. — Когда я увидел тебя в тот день во дворе, я представил, что ты поднимаешься и здороваешься со мной. Я подумал, если посмотрю на тебя, ты будешь держаться от меня подальше. Полагаю, это сработало.

— Ты чертовски запутал меня и испортил настроение на весь день, но ты точно заставил меня замереть на месте, — призналась я.

— Извини, малышка. У меня были проблемы с головой в ту неделю.

— И поэтому на следующий день ты задержал меня после лекции, чтобы попросить ничего не говорить отцу?

Он грустно улыбнулся.

— Ты была так обижена на меня. Не могу похвастаться этим поступком.

— Я не знала, что происходит на самом деле.

— Ну, теперь ты