— К сожалению, — кивнул Бестужев. —Великосветские хлыщи, по которым плачет каторга, достаточно ловкие, чтобы неоставлять улик и не попадаться… А в чём суть упомянутого вами «казуса»?

— Три недели назад какие-то негодяи средь бела днясовершили налёт на торговый дом ювелира Режье, — сказал Ксавье,нахмурясь. — Трое молодчиков, в масках, вооруженные… Судя по всему, ихглаварь был человеком незаурядным: в течение не более чем четверти часа онисобрали добычу и скрылись на поджидавшем их авто. Нападение, несомненно, былосамым тщательным образом продумано и спланировано, напоминало удар молнии…Добычей их стали огранённые алмазы на кругленькую сумму в четыреста тысячфранков золотом.

— Ого!

— Да… Впечатляет. Нас такие события, в общем,интересовать не должны — если нет ведущего к политическому подполью следа.Однако я над ним с определённого времени задумался… Уголовная полиция, как нистаралась, не нашла ни малейшей зацепки. И это как раз было самым странным.Видите ли, криминальный мир — сообщество сравнительно малолюдное, насыщенноеполицейской агентурой, живущее по своим наработанным правилам, которые полициипрекрасно знакомы. Однако на сей раз наши коллеги с набережной Орфевр словнооказались над пропастью… Никто ничего не знает, никто ничего не слышал,абсолютно все парижские бандиты, способные провернуть такое дельце, оказалисьнепричастными. Ни один камешек не всплыл в том узком и опять-таки прекраснознакомом полиции мирке, что занимается скупкой краденого, о чём бы ни шла речь.Пустота. Ни единой зацепки, даже самой крохотной. Более того — нигде в Европекамни опять-таки не появились. В подобных случаях полиция многих стран работаетв самом тесном контакте… Пока что держится версия, что ограбление совершилинекие иностранцы, крупные международные преступники, которые где-то спряталидобычу и намерены ждать достаточно долго. А впрочем, не так уж и долго пришлосьбы ждать: алмазы крупные, но нисколько не уникальные, такие могут всплыть спустягодик-другой в каком-нибудь ювелирном украшении, и доказать их происхождениебудет уже невозможно. Подобные камни, как мне объяснили те же ювелиры, рядовые.Если преступников не возьмут с поличным, пиши пропало. Уличить потом крайнетрудно… к тому же тот, у кого они будут найдены, может оказаться честнымпокупателем, нисколько не подозревавшим о происхождении алмазов.

— А где же здесь наш интерес? — не выдержалБестужев.

— Сейчас… Видите ли, Рокамболь политикой интересуетсяровно настолько, насколько это ему помогает в его проделках. Идей у него нет,связаться с анархистами или иными птичками того же полёта он способен разве чтов состоянии полного умопомрачения. Это человек совершенно иного склада. Другоедело, что, не принимая никакого участия в делишках Гравашоля, Рокамболь с нимчастенько пересекался. Ничего удивительного, идейные и уголовники сплошь ирядом оказываются в знакомстве, а то и сотрудничают. Снабжали друг другаполезной информацией, оказывали друг другу мелкие услуги… знаете, как это бывает?

— Да, конечно.

— Тот случай… Однако и здесь мы ничего не в состояниисделать: Рокамболь всегда был осмотрителен и ни разу не доводил дело до того,чтобы его могли привлечь как «сообщника». Мелкие услуги, обмен сведениями —материя деликатная, в досье не ложится и основой для обвинения быть не может… Вобщем, ничего невозможно доказать, но Рокамболь давно уже достаточно тесносвязан с Луи Гравашолем. А теперь — факты. Точнее, один-единственный факт.Потерпевший, как и положено людям его профессии, — человек наблюдательный,хладнокровный и остроглазый. Самообладания он во время налёта не потерял,смотрел в оба и клялся потом: у того, кого он безусловно считает главарем, вотздесь, — Ксавье поднял левую руку, коснулся указательным пальцем правогозапястья, — месье Режье рассмотрел зелёно-розовую татуировку в виде, какон выразился, «крючка»… — Ксавье сделал эффектную паузу. — Именно такэто ему и представлялось: «крючок наподобие когтя». Так вот, на левой рукеРокамболя есть татуировка, которую ему сделал китайский мастер в Шанхае —нашего пострела и туда заносило по каким-то неизвестным, но, несомненно, мутнымделам. Манжеты рубашки были достаточно длинными, но замаскированный незнакомецсделал резкое движение, задрал руку, манжет опустился, и ювелир увидел то, чтопоказалось ему крючком. Это не крючок, господин майор, это изогнутый кончикхвоста китайского дракона в две краски на левой руке Рокамболя. Сам ятатуировку не видел, но мне её описывали сразу три… гм… дамы, которые имеливозможность рассмотреть этого дракона во всех деталях и достаточно долго. Это иесть факт. К нему подозрительно тесно примыкают другие, мелкие, вроде бы несвязанные с главным, но, в совокупности… Незадолго до налёта возле зданиянесколько дней болтался подозрительный субъект — ювелиры обратили на неговнимание, они всегда обращают внимание на таких субъектов — но у них не былооснований обращаться к полиции. Нельзя же задерживать человека только за то,что он болтается у обычного парижского дома и при этом выглядит подозрительно…На набережной Орфевр этого типа не опознали — зато я опознал. Это ЭженМонтреле, давний сообщник Гравашоля. Режье из множества наших фотографийбезошибочно выбрал снимок Монтреле… К сожалению, господин Эжен до сих пор намине задержан и ясности внести не может. Один нюанс: он тоже был знаком сРокамболем. И ещё одно: после ограбления налётчики скрылись на авто марки «ДеДион Бутон» синего цвета — точно такой же незадолго до того использовалГравашоль. Вы наверняка знаете, как это выглядит — когда несколько фактов ифактиков сами по себе не являются точными уликами, но в совокупности заставляютзадуматься…

— Да, доводилось с подобным сталкиваться… — кивнулБестужев. — Интересно, как со всеми этими фактами и фактиками поступилауголовная полиция?

— Я бы сказал, философски, — грустно произнёсКсавье. — Прямыми уликами они не являются. В доверительной беседе мнеподробно объяснили причины бездействия. Китайскую татуировку дракона прямойуликой считать нельзя. Рокамболь расхохотался бы им в лицо и потребовал быпрямых доказательств… а их-то и не имеется. Зная этого молодчика, полицейскиене сомневались, что алиби у него будет безупречнейшее — либо он провёл этовремя в обществе дамы, которую ни один парижский полицейский не рискнетвульгарно вызвать на допрос, либо сидел за картами или бутылкой вина сгосподами, которых опять-таки без серьёзнейших поводов не станет допрашиватьдаже префект… Вы, должно быть, знаете, как это бывает… Вдобавок те самыеобширнейшие связи… Мои друзья с набережной Орфевр прекрасно понимали: если онипредпримут какие-либо действия исключительно на основании китайской татуировки,попадут впросак, искупаются в такой грязи, что отмыться будет невозможно. Вотони и не рискнули… Какое-то время они продолжали копаться в парижском криминальноммирке, но, как я уже говорил, не нашли ничего, хотя бы отдалённо похожего наслед. Никто ничего не знает, никто ничего не слышал, камни не всплывали,сведений по делу никаких…

— И этим занялись вы?

— «Занялся» — слишком громко сказано, — с той жебледной улыбкой ответил Ксавье. — Я просто-напросто предпринял некоторыеразыскания… Однако Ламорисьер наотрез отказался работать в этом направлении. Впредчувствии нехороших последствий. Вообще-то в его аргументах был резон.Подобных драконов китайский искусник мог наколоть не один десяток. Синих «ДеДион Бутон» в Париже десятки. Монтреле, прежде чем допросить, следует ещёразыскать и схватить. Показания дамы его тоже не убедили ничуть…