— Какая встреча, я глазам своим не верю! —воскликнул молодой человек беззаботнейшим тоном. — Инспектор! Господин деШамфор! Чем обязан? Не хотите ли снова поделиться вашими страннымифантазиями? — последние слова он произнёс с иронией. — Уж не я липродал заезжему богатому турку Дворец Правосудия, убедив экзотическоготолстосума, будто здание городские власти выставляют с торгов, чтобы покрытьдефицит бюджета?

Ксавье, держась естественно, пропустив насмешку мимо ушей,повернулся к Бестужеву:

— О Дворце Правосудия я ничего не слышал, но этотгосподин ухитрился дважды продать Башню Эйфеля, которую городские власти вконце концов якобы собрались разобрать на металлический лом…

— Инсинуации, де Шамфор! — весело воскликнулхозяин квартиры. — Только моё врождённое добродушие мешает мне подать навас в суд и обвинить в клевете! Или у вас есть письменные заявленияпотерпевших?

— Вы прекрасно знаете, что нет, — ответил Ксавьехолодно. — Ваша удача, что они не захотели выставлять себя на посмешище ипредпочли махнуть рукой на убытки… Хотя дело тут не в удаче, а в вашей,вынужден признать, нешуточной ловкости и знании человеческой природы…

— Спасибо за комплимент. Итак, с чем вы пришли на сейраз?

Как и было уговорено, Бестужев выступил вперёд:

— Я имею честь говорить с виконтом д'Энсонвиллем?

— Разумеется, месье! — жизнерадостно воскликнулмолодой человек. — Даже инспектор, исполненный подозрительности ко всемусвету, не станет отрицать, что это имя я ношу по закону… Чем могу служить?

Бестужев поклонился:

— Я — де Бестужефф, дворянин из России, майор ЕгоИмператорского Величества. Хотел бы поговорить с вами по крайнеконфиденциальному делу…

— О, прошу вас! — молодой человек отступил. —Входите, инспектор, входите, я не питаю к вам зла, вы славный малый, хотя исклонны порой давать волю странным фантазиям… Входите, я сгораю от любопытства.Столь важный гость заинтересовался моей скромной персоной…

Бестужев вошёл первым. Обширная прихожая обставлена снесомненным вкусом, справа от входа помещаются четыре закрытых и перевязанныхдля удобства носильщиков ремнями изящных чемодана из натуральной кожи, сметаллическими уголками и сверкающими никелированными замками. Здесь же —несколько картонных футляров, ещё какой-то багаж. Всё выглядит так, словнохозяин то ли собрался съезжать с квартиры, то ли совсем недавно принял гостя,принадлежащего к тем же слоям общества, что и хозяин. С Гравашолем эти вещирешительно не сочетались — тот попроще да и путешествует налегке…

Ксавье тоже заметил нагромождение багажа:

— Собрались путешествовать, виконт?

— Да, я уезжаю через два часа, — кивнулхозяин. — Надеюсь, мне не намерены препятствовать доблестные силы порядкав вашем лице?

Он улыбался, вполне безмятежно, но в глазах, кромелюбопытства, читалась ещё и настороженность, свойственная мошеннику такогополёта. Некая неправильность привиделась Бестужеву в безукоризненной одеждехозяина… но он тут же забыл обо всём на свете, увидев в дальнем углу прихожей…

Ошибиться он не мог — прекрасно помнил эти два ящика,довольно большой кубический и гораздо меньше, продолговатый, оба оклеенывыцветшей клетчатой клеенкой и снабжены самодельными, но очень удобными ручкамидля переноски и железными защёлками. Он пару раз помогал переносить их, и вэкипаж, и в квартиру. Ящики, в которых Штепанек держал телеспектроскоп, он жедальногляд…

Все задумки, с которыми он сюда пришёл, моментально сталиненужными перед лицом такого сюрприза — и Бестужев был этому только рад.

— Здесь есть кто-нибудь, кроме нас? — спросил онделовито.

— Никого, месье де Бестужефф… я правильно запомнил?Только что здесь была одна особа, но она уже ушла…

— Это просто великолепно… — произнёс Бестужевсветским тоном. — Позвольте, я изложу суть моего дела…

И безмятежно улыбаясь, резким, коротким движением ударилмолодого человека носком штиблета под колено, когда тот, охнув непроизвольно, сталпадать, добавил тычок в горло, а в завершение, не сжав кулаки, а просто согнувпальцы обеих рук, нанёс хозяину два удара в уши. Тот скорчился на полу,постанывая сквозь зубы.

Бестужев, не тратя времени, выхватил браунинг. Какое-товремя у него имелость: хозяин не скоро ещё придёт в себя настолько, чтобыоказывать сопротивление или спасаться бегством. Ни малейших угрызений совестион не испытывал: во-первых, это был никакой не политик, во-вторых, Бестужевсейчас пребывал в Европе, а значит, вполне мог воспользоваться теми методамиобхождения, которые в большом ходу у здешней полиции — как он убедилсясобственными глазами на проводимых Ламорисьером допросах.

Он присмотрелся: готов молодчик, охает, шипит, жалобнопостанывает. Вот что делает общение с приставом Мигулей, многим полезным вещамнаучишься, пристав был бы польщен, узнай он, что его незатейливыепровинциальные методы общения с клиентурой сослужили неплохую службу вблистательном Париже…

— Вы с ума сошли? — недоумённо воскликнул Ксавье.

— Ничуть, — ответил Бестужев, стоя с пистолетомнаготове и настороженно прислушиваясь. Кивнул в сторону ящиков: — Инспектор,вот это мы и ищем, это аппарат…

К чести Ксавье, он не раздумывал ни секунды — изменившись влице, выхватил пистолет. И оба бросились к выходившим в прихожую внутреннимдверям.

Обширная гостиная, обустроенная на манер студии: мольберт сдевственно-чистым холстом, набор нетронутых красок и кистей на изящном столикерядом, высокое, во всю стену, окно выходит на живописные поля Монмартра состоящими там и сям ветряными мельницами… Небольшая спальня с разобраннойпостелью, пребывающей в совершеннейшем беспорядке, откупоренная бутылкашампанского в ведерке с подтаявшим льдом, два бокала… Небольшой кабинет,кухонька, ванная с огромным нагревательным баком… Никого.

Беглый осмотр не отнял и минуты. Когда они, пряча оружие,вернулись в прихожую, господин виконт уже немного, выражаясь мужицкимпросторечием, оклемался, он уже не лежал скрюченным, а сидел на ковре,покачиваясь, не отнимая рук от ушей, всё ещё тихонько шипя сквозь зубы. Вид унего был уже не особенно и светский, а вся уверенность в себе определённоиспарилась.

Жестом показав Ксавье, чтобы не спускал глаз с хозяина,Бестужев подошёл к ящикам, присел около них на корточки. Не стоило, конечно,рисковать — но слишком уж фантастическое стечение обстоятельств потребовалосьбы, чтобы Гравашоль предугадал и этот ход — что Бестужев решит установитьдоверительные, не вполне и служебные отношения с Ксавье, что Ксавье расскажетему про Рокамболя, что они решат навестить господина виконта этак вот запросто,частным образом… Ящики выглядят в точности так, как в Вене, как ни осматривай,от защёлок не тянутся подозрительные проводочки-ниточки, ничего подобного невидно, неоткуда там взяться бомбе…