Так что, по здравом размышлении, травить его, да еще такимзатяжным, иезуитским способом, нет никакого смысла.

Но кто-то же травил!..

Может, та, из аптеки, и разберется, подумал он, рассматриваямутные капли на стекле. Алиса? Анфиса, кажется.

Его немножко приободрило, что капли были вполне настоящими,ничего ему не показалось, и ни при чем тут шум в голове и темнота в глазах.Просто дождь пошел.

Зато он точно знал, как зовут вторую. Ту, из аптеки.

Ее зовут Наталья. У нее кудрявые, волосы, полные руки ишикарный бюст. И пахла она хорошо, какими-то легкими духами, несладкими и ненавязчивыми. Она выглядела и пахла так, что ему хотелось ее нюхать и мять, иэто был тревожный симптом.

Когда хочется нюхать и мять женщину после пятиминутногознакомства — это, скорее всего, означает, что следует быстро бежать от нее влюбом, свободно выбранном, направлении.

Вспомнив о ней, он улыбнулся. Она не была похожа ни на однуиз его студенток или продавщиц, и он решил, что непременно сделает еще однупопытку. В смысле, любви до гроба.

Самое смешное, что он на самом деле в это верил — в то, чтовсе возможно. Дети, затейливый фонарик, большая собака, просторный участок закованой решеткой, удобная постель, воскресное утро, когда за окнами дождь,старые яблони в осеннем тумане, и голоса отдаются, как будто издалека. Он верилв это и хотел этого, но никогда не знал, как этого достичь. Не получалось унего достичь.

От дыхания стекло запотело, Илья зевнул, от чего онозапотело еще больше, и протер его ладонью.

Надо ехать домой.

Хорошо хоть, живет рядом, на Покровском бульваре. Впрочем,это «рядом» по вечерам превращается в часовые страдания в пробке на Садовомкольце, продолжительные страдания на Маросейке и на бульварах. В декабре, когдавсех несет за подарками и на вечеринки, он однажды поставил личный рекорд. Онодолел Солянку за два с половиной часа. Из чувства протеста, пока машины недвигались с места, он сходил в магазин и купил себе джинсы. Вернулся — всестояло, как было. Еще через час очередь добралась до аптеки. Он сходил и купилсебе презервативов. Ну а потом уж до булочной. Он купил булку, быстро ее съел,и дальше все поехало с третьей космической скоростью, примерно километровдвадцать в час.

Надо ехать домой.

Утром ему отправлять машины. Сверху он еще раз посмотрел нагладкие, блестевшие от дождя тенты и вдруг насторожился.

Химический свет фонаря заливал весь двор, только в дальнемуглу, за фурами, было темно, и именно в тот темный угол по двору шел человек.Он не слишком спешил, длинная тень, похожая на комара из-за бесконечныхсломанных посередине ног, ползла по крашенной в желтое стене соседнего дома.

— Стой! — неизвестно зачем сказал Илья Решетников. — Стой!!

Человек продолжал ходить.

Никто не должен идти по двору — на ночь охранник запиралворота и калитку и укладывался спать в каптерке, — но кто-то шел, и явно неохранник. У того была форменная куртка. Илья Сергеевич заставлял их носитьтакие, похожие на ментовские, но человек был без куртки, одетый во все темное.

То, как он шел совершенно спокойно! — взбесило Илью большевсего. Это была его личная территория, его частная собственность, его БольшаяДорога, дело его жизни, черт возьми, и никто не имеет права разгуливать здесь!

Изо всех сил он рванул створку окна и не открыл — рамы быливыкрашены осенью и, видно, залипли, да еще заклеены, но шум сверху, похоже,насторожил шедшего, потому что он вдруг замер посреди двора и прислушался.

Илья тоже замер за стеклом, понимая, что человек не можетего увидеть, но невесть откуда взявшийся страх вдруг накатил, прижал его,заставил затаиться.

Страх? Какой еще страх, черт возьми?!

Опрокинув что-то на столе и налетая в темноте на мебель,Илья рванулся к двери, распахнул ее — в приемной горел свет — и выскочил налестничную площадку. Грохот каблуков отдавался от стен. Он скатился вниз, внеуютную прихожую, где стояли два разномастных стула и пахло сырой штукатуркойи застарелыми бычками, и, пошарив рукой, сорвал со стены огнетушитель.

Больше ничего не было у него под рукой, чтобы защитить своюнеприкосновенную частную собственность и Большую Дорогу.

Он пинком распахнул дверь, так что она ахнула, ударилась остену и отскочила обратно, чуть не стукнув его по лбу.

Во дворе никого не было — только залитое электрическимсветом асфальтовое пространство, на котором стояли грузовики. Сыпал мелкийдождь, наливший небольшие лужи. И вообще отсюда все выглядело совсем не так,как сверху.

— Кто тут есть, выходи! — заорал Илья Решетников и стукнулогнетушителем по металлической решетке. Вышел ужасный шум, отдавшийся в стенахтесного московского двора, как в колодце. — Выходи, твою мать!..

Никто ниоткуда не вышел, но он точно знал, что здесь кто-тоесть, спрятался, затаился, обливается потом от страха. Илье казалось даже, чтоон слышит, как тот дышит в темноте.

— Выходи, кому сказал, ну!!

И он снова грохнул огнетушителем.

Человеку некуда было уйти — шлагбаум с каптеркой, в которойспал мертвым сном бдительный охранник, были за спиной у Ильи Решетникова, ачерез забор не перелезть.

Он попался, как в капкан, и Илья сейчас возьмет его.

Свет падал только на середину асфальтовой площадки, а зафурами начиналась непроглядная весенняя темень, и лезть туда не было никакойвозможности, а человек затаился именно там, Илья был в этом абсолютно уверен.

— Мать твою! Выходи!.. Выволоку, убью?.. Выходи сам, ну!..

Но никто не выходил, и он понял, что должен сделать.

Он поставил огнетушитель на асфальт, не поворачиваясь спинойк темноте, боком пробежал несколько шагов и оказался у своей машины.

Ключи! Ключи должны быть в кармане! Он бешено зашарил покарманам, нашел, выхватил их и нажал кнопку на брелоке. Фары мигнули, иоткрылись двери, он сунулся внутрь и с первого раза попал ключом в замокзажигания. Мотор заурчал, и этот замечательный, привычный, всегдашний рыкнемного привел Илью в чувство. Он дернул рычаг, включил дальний свет, залившийвсе пространство, как кипятком, и посмотрел.

Машина стояла так, что фары светили немного в угол, а емунадо было, чтобы на фуры, и он вскочил в салон, не закрывая двери, сдал назад ивырулил прямо к грузовикам.

Он найдет того. Он загнал врага в ловушку, ему некудадеваться от этого ослепительного света и от Ильи!..

Илья уже почти выбрался из машины, уже поставил ногу наасфальт, он ни о чем не думал, только о том, что засек лазутчика и сейчасвозьмет его!..