Со всей возможной осторожностью Мазур высунулся из-подмостика. Цепи загремели громче – псы спешили освидетельствовать предметы, стольнеожиданно плюхнувшиеся поблизости от них. Ага, один, мимолетно обнюхав кусокмяса, заглотал без колебаний, второй еще зевает, но вот и он целеустремленнопотопал к гостинцу, волоча цепь. Извините, милые, необходимость, как сказал бымой заокеанский напарник – в этом нет ничего личного… Первый уже заваливается.Вот и у второго подкосились ноги. Ничего страшного – сторонний наблюдательвполне может решить, что собаки попросту прикорнули поодаль от конуры, позыдовольно естественные, мертвая собака, в отличие от человека, почти всегдапринимает естественную позу и кажется спящей…

Рывком сдернув ласты, Мазур дал отмашку тем, под соседниммостиком. Начиналась кадриль. Последовали ответные жесты, из которых он сделалвывод, что его команда принята и понята. Ну, Господи, благослови…

Он первым выскочил из-под мостика и, скрючившись в трипогибели, перебежками, по-лягушачьему запрыгал к башне, не выходя из ее тени.Оглянувшись, увидел, что остальные столь же бесшумно и целеустремленно крадутсяк расписанным заранее объектам. В конюшне шумно фыркнула лошадь – но это уже неимело значения, пусть даже застигнутые врасплох обитатели «Заимки» и успеютвыстрелить пару раз, плевать, нет у них никакой тревожной кнопки, мгновенносообщившей бы в Шантарск о нападении, и это главное, лишь бы отсечь мышку отнорки, а там можно и поиграть…

Он тенью крался по широкой лестнице – пролет за пролетом,словно зигзаги на генеральском погоне, конца им нет… Лестница сработана со всемтщанием – ни одна доска не скрипнула, ни один гвоздь не расшатался, умеютработать русские плотнички, не все спились и повымерли, это ж надо былосотворить такое чудо для таких сволочей…

Когда она кончится, мать ее? Снизу не доносилось нималейшего шума, хотя к работе давно уже приступили, – что ж, даздравствует русско-американское братство, пусть мимолетное, в общем, неплохополучается, если довериться солдатам…

Мазур немного запыхался – не пацан все-таки, чуть взмок подкомбинезоном, скорее от нервного напряжения. Пространство вокруг смыкалось всетеснее – башня сужалась в полном соответствии с парижской бабушкой. Над головойуже появилась широкая площадка, в квадратном проеме люка колюче светят звезды…

Затаив дыхание, Мазур преодолел последний пролет. Еще шаг –и голова поднимется над люком. Сверху не доносится ни единого звука… нет,прошуршало что-то, табачком потянуло… Ну!

Со всей осторожностью погладив подошвами – уже успевшимиобсохнуть – гладко оструганные доски, убедившись, что нога не соскользнет,Мазур присел, оттолкнулся. И одним прыжком оказался на площадке, со всехчетырех сторон окруженной высоким, по грудь, сплошным деревянным барьером.

Спиной к нему стоял человек и, облокотившись на барьер,лениво пускал дым. Мазур аккуратно прицелился ему под левую лопатку, положилпалец на курок.

И передумал – что-то знакомое усмотрелось в плечистой фигуречасового. Видна роскошная, расчесанная борода… Мишаня, гнус таежный! Надо же,оклемался, хотя в свое время Мазур бил на совесть… Что это он вдруг табачищемвздумал организм поганить – неужто от переживаний?

Сделав два коротких бесшумных шажка, Мазур переместилсясовсем близко и, не снимая пальца с курка, спросил вполне дружелюбным тоном:

– С чего закурил, Мишаня?

Эффект вышел ожидаемый – сигарета, рассыпав веер искр, вмигулетела за барьер, а здоровяк Мишаня дернулся так, словно ему в зад вогналипятидюймовое шило во всю длину. Впервые в жизни Мазур убедился, что оборот«подскочить от неожиданности» вовсе не выдуман, – Мишаня, точно,подпрыгнул от этакого сюрприза, хоть и невысоко. Гулко налетел спиной навысокий барьер, выпучил глаза, едва нашел силы выдавить что-то вроде:

– Ч-чур меня…

В приливе бешеной радости Мазур повторил громче:

– Что закурил, Мишаня, спрашиваю, ты ж не дымил…

Здоровяк левой рукой слабо отмахнулся от него, словно отпривидения. Мазур с усмешкой держал палец на курке – поймал себя на том, чтоиспытывает прямо-таки наслаждение, но ничуть этим не огорчившись. Первобытное внем подминало все остальные чувства. Уголком глаза он заметил прислоненныйнеподалеку к ограждению карабин, отступил на два шага и предложил самымприятельским тоном:

– Будешь ружьецо хватать? Я не тороплю…

– Ты как здесь… черт… – почему-то шепотом выговорил Мишаня.

– Проходил вот мимо, – сказал Мазур.

Не расслабляясь, окинул быстрым взглядом площадку—на столикев углу черный радиотелефон с толстой антенной, бутылка газировки, какие-тосвертки… С точки зрения уставов Мазур вел себя совершенно непозволительно,играл с мышью, чтобы потешить душу, – но внизу стояла полная тишина, иэто, пожалуй, давало право самую чуточку отпустить натянутую струну. Пустьподохнет, прекрасно понимая, что подыхает, и зная, от чьей руки. Если небеса негарантируют высшей справедливости на грешной земле, мы создаем слабое ееподобие, ибо не нами сказано, но нами старательно усвоено: «Око за око, зуб зазуб…» Я их не трогал, спокойно плыл мимо, не собираясь убивать и лишний раздоказывать, что могу выжить там, где нормальный человек обязан сгинуть…

Наконец-то! Медленно-медленно, словно борясь с невидимымиверевками, тянувшими его назад, Мишаня, скособочась, не сводя с Мазуравыпученных глаз, потянулся за карабином. Почему-то он не кричал, хотя давно ужедолжен был понять, что посетил его не призрак, а гость из плоти и крови.Спокойно подождав, когда широкая ладонь сомкнётся вокруг цевья карабина, адругая обхватит шейку приклада, когда ствол проделает половину должнойтраектории, Мазур нажал на спуск. Один-единственный раз. В его руках знакомодернулся «Хек-лер-Кох» – и Мишаня, на миг нелепо замерев в несуразной позе,стал клониться, упал, придавив грудью карабин. Старомодный картуз свалился сголовы (верзила, как и в прошлый раз, был одет по моде безвозвратно ушедшеговека), упал рядом изнанкой вверх, словно готовился принять милостыню.

– Проходи, не подают… – беззвучно пошевелил губами Мазур, намиг вновь ощутив липкий холодок безумия, мягкой лапкой прошедшийся по вискам.

Кажется, его трясло. Но кто-то внутри, холодный, деловитый исобранный, тут же напомнил: рано сходить с ума… Он, скалясь, шагнул вперед иногой перевернул труп – всегда следует проверить, многие, считавшие себясуперменами, на этом и ловились, уверив себя, что в жизни не напортачат…

Нет, все надежно. Уже не дышит. Мазур отпустил автомат,повисший на ремне, взял со столика бутылку. Вспомнил ту клятую газировку надаче, но рука дрогнула лишь на мгновение: нет, слишком невероятное стечениеобстоятельств понадобится, чтобы… Точным ударом смахнул пробку о край столика,запрокинул голову. Прохладная пенистая жидкость потекла на комбинезон, нопролилось совсем немного. Осушив бутылочку, Мазур кинул ее в угол и, невзглянув больше на мертвеца, стал спускаться.