– Ну, здравствуй, старче божий, – сказал Мазур,присаживаясь на край постели. – Так и думал, что свидимся когда-нибудь… Тымне что, не рад? Лично я, скажу откровенно, радешенек…

Кузьмин, извиваясь, откатился подальше, пока не застрял,привалившись к стене. В глазах стоял столь откровенный ужас, что Мазурпосмотрел, не расплывается ли из-под старого знакомого лужа. Лужи пока что небыло.

Двумя пальцами вытащив резиновый кляп, Мазур, не глядя,отбросил его в угол, вытер пальцы о растрепанную бороду пленника и, превозмогаяяростное желание выхватить нож, сказал:

– Ну, вякни что-нибудь, старче божий. Ты же, я помню,краснобай, каких поискать.

Краем глаза он видел, как лейтенант-коммандер, склонившись куху Джен, торопливым шепотом переводит. Пожалуй, она и впрямь не понималапо-русски ни словечка – столь жадное, мучительное любопытство в глазах,пожалуй, не подделаешь. Американец замешкался, и Джен, не раздумывая,подтолкнула его кулачком в бок.

– Живучий ты, я смотрю, – сказал Кузьмич, подбираякаждое слово так осторожно, словно говорил на родном языке впервые. –Неисповедимы пути господни…

– Бывает, – сказал Мазур. – Погода переменчива…

– Издеваться будешь? – спросил Кузьмич обреченно. Лицоу него сплошь покрылось крупными каплями пота.

– Что, страшно?

– А кому не страшно? – Он молниеносно окинул стоящих заспиной Мазура цепким взглядом. – Я вас предупреждаю, гости дорогие: здесьвам не притон, а серьезный государственный объект, так что на каждого из васнайдется статья…

– Ну ты и сволочь, – сказал Мазур не без некотороговосхищения. – Может, еще скажешь, что и ты при погонах?

– Бог не дал, – смиренно сказал Кузьмич.

– Ага, погоны ты больше по другую сторону колючки видел… –Мазур усмехнулся, видя исказившую лицо старика гримасу. – Ну да,рассказали мне давеча твою боевую биографию.

– Ошибки молодости, – философски сказал Кузьмич. –Мало ли по юному неразумию нагрешишь…

– Ладно, хватит, – сказал Мазур. – Я бы с тобойпобеседовал как следует, да времени нет, на твое счастье… Кассеты где? Кто увас гулял с ключиками от сейфа – ты или Полковник? Живо, сволочь старая, ты насвете порядочно пожил, знаешь, когда пора заливаться соловьем, чтобы ремни изспины резать не начали…

– А что с Полковником? – тут же спросил Кузьмич.

– Да лежит тут, неподалеку, – сказал Мазур. –Спеленутый, как младенчик.

– Вот ты с ним и побеседуй. Он у нас человекгосударственный, облеченный полным доверием и всей ответственностью. А я –дворник на подхвате, у меня биография на ногах гирями висела, так что не делайты из меня пахана… Если пошло такое веселье, мне бы и самому побыстрее подальшеоказаться…

– Окажешься, – с нехорошей улыбкой пообещал Мазур,похлопал его по плечу и встал. – Полежи пока, помолись, чтобы у менясвободного времени не нашлось с тобой о прошлом потолковать…

Комната, куда они переместились, была обставлена не в примербогаче и современнее. Видеомагнитофон все еще работал, никто не потрудился еговыключить, и на цветном экране две мулатки в хорошем темпе совращализастенчивую блондинку. На столике у мягкого кресла имел место недурнойнатюрморт с бутылочкой джина и закуской. Хозяин же, приснопамятный белобрысыйкрепыш, лежал прямо на полу, куда его сшибли, неожиданно вломившись, еще болеетщательно спеленатый, в знакомой Мазуру каппелевской форме, при золотыхполковничьих погонах царского образца. При нем пребывал молчаливый Сидоров,бдительно сидевший на застланной постели, – единственный, кто из-завозложенных на него обязанностей не успел снять черный комбинезон аквалангиста.

– Иди, переоденься, – сказал ему Мазур. – Комбезпотом кинешь в колодец… Размещайтесь, господа, места хватит. – Сам сел вкресло и дружелюбно-легонько придавил толстой подошвой руку связанного. –Что это вы, ваше превосходительство, и в полном одиночестве при формерасхаживаете?

– Привыкаешь, знаете ли, – сказал Полковник с гримасой,которая у нетребовательного зрителя могла сойти за вымученную улыбку. –Проникаешься атмосферой… Вы, случайно, не собираетесь мне показать ордерок отвоенного прокурора?

– Это называется – играть в профессионала? – спросилМазур.

– Скорее уж – не ползать на брюхе.

– А если придется?

– Ну, человек, конечно, слаб… Только я и в самом делепрофессионал. Наверняка уже знаете?

– Знаю, – сказал Мазур. – И это, по-моему, здоровоупрощает дело. Можно обойтись без долгих уговоров и внушительного перечняугроз. Ордера у нас, конечно, нет. Но от этого ваше положение толькоухудшается…

– Сигареткой не разодолжите?

Мазур поднял его под мышки, усадил так, чтобы спинойопирался на постель, сунул в рот сигарету и терпеливо поднес зажигалку. Потомсказал:

– Обстановка проста: радиостанцию мы малость покорежили, всючелядь положили. Ничего напоминающего тревожную кнопку здесь нет. Законами ипредрассудками мы не связаны…

– Что вы тянете? – вскрикнула Джен. По-английски,естественно. Голосок дрожал от волнения.

– Ого! – сказал Полковник. – То-то этот субъект ейбормотал на ухо на несомненном импортном наречии… Далеко же вы зашли, ребята,прямиком под расстрельную статью, если попадетесь именно тому, кто вам ееобеспечит…

– Не валяйте дурака, – поморщился Мазур. – Какиетам официальные трибуналы при наших играх… Сплошные безымянные покойнички покустам, вот и все. Ладно, не будем растекаться мыслью по древу. Времени нет.Или ты открываешь сейф так, чтобы при этом не включилось нечаянно никаких уничтожителейи кассеты нам достались целехонькими, или умирать ты будешь так долго и погано,что подумать противно. Вот и все, без красот и щелканья клыков… Или-или. Ну?

– Сигарету вынь, догорела…

Мазур двумя пальцами вынул у него изо рта догоревший дофильтра окурок, швырнул в пепельницу. Повторил:

– Ну?

– А с глазу на глаз нам поговорить нельзя?

– Нет, – покачал головой Мазур.

– Ну ладно, – сказал Полковник решительно. –Поберегу ваше время, поскольку оно одновременно и мое, похоже… Только сначаласкажите, что предлагаете. Нельзя же человеку, даже в моем печальном положении,не предлагать совершенно ничего?

– Дохлый шанс на жизнь, – сказал Мазур. – Чембогаты…

– Предположим, не такой уж дохлый, – вмешался майорПрагин. – Я бы уточнил – весьма приличный шанс на жизнь при хорошемповедении.

– Это в свидетели, что ли?

– Чем богаты, – передразнив интонацию Мазура, сказалмайор. – Если подойти вдумчиво и с фантазией, раскаявшийся и весьмасловоохотливый свидетель может и пожить… А то и зажиться на свете.