Со временем, обучившись искусству анимагии, я стал оборачиваться котом и наблюдать за Тиной. Это было удобно, потому что мне не надо было ничего объяснять, и я мог все время находиться рядом с ней.

В реальности мы с ней по-прежнему не разговаривали. Долгих два года я продолжал трусливо прятаться, ведь больше всего я боялся рассказать ей о том, что чувствую к ней теперь, и получить отказ. Терпеть не могу отказы — это мой третий и главный недостаток.

Проще было оставаться в стороне, чем узнать, что я ей был больше не интересен. Да и отношения между нами были уже не те: Тина стала меня активно избегать. Я понимал ее чувства, но и со своими не мог ничего поделать. В моих глазах она уже больше не была младшей сестрой, в моих глазах она была девушкой, любовь которой я растоптал.

И тогда я придумал эту затею с зельем, а Тигра ее активно поддержала. В итоге девочки сварили бесполезный суп из самых простых ингредиентов в надежде привлечь моего старшего брата. Какая ирония.

Но все вышло так, как я и задумывал: я сделал вид, что выпил зелье, Тигра блестяще отыграла свою часть и даже Рутель, которую я очень долго уговаривал, сделала так, что Тина подумала, будто бы она тоже находится под воздействием зелья. И вуаля.

Я знаю, что мне не стоило этого делать. Возможно, мы бы решили все свои проблемы, если бы просто поговорили. Но прошло слишком много времени: в глазах Тины я был совсем другим человеком. Да и она сама немало изменилась.

Я хотел, чтобы она почувствовала, что я действительно люблю ее. Что это не из-за Василины или из-за чего-то еще. Что она — мое единственное приворотное зелье, с которым я не в силах да и не хочу бороться.

Но как мне ей об этом сказать?

Это был последний день официального действия «зелья», и мне хотелось, чтобы меня кто-нибудь пристрелил. С утра я избегала Лиса как могла: ждала, пока он зайдет в ванную, а сама стрелой вылетела из дома, даже не позавтракав. Леди Аида на бегу сунула мне яблоко, я лишь в ответ пробормотала что-то несвязное.

«Ты не сделала ничего плохого, Тина», — повторяла я себе, но чувствовала почему-то как раз наоборот. Зелье. Я его сварила, мне и отвечать.

Если подумать, это было не такое уж и плохое время. Да, несколько семейных скелетов выползли на время потрясти косточками из шкафов, но в остальном было больше хорошего, чем плохого. По крайней мере, по сравнению с грядущим вечером это точно были цветочки.

На полдороге к академии меня нагнал Герольд.

— Эй, Тина, чего так рано? — Парень явно был в приподнятом настроении.

Я бросила на Герольда взгляд, полный тоски и безысходности, но, наверное, немного переборщила, потому что он спросил:

— Подожди. Кто-то умер, что ли?

— Я умру. Сегодня, — пожаловалась я.

— Тин, ты меня пугаешь. Опять мой брат плохо себя ведет? Так ты только скажи — я его… — Дальнейший жест не подлежал ни описанию, ни объяснению, но я зато поняла, куда бежать, если Лис будет уж совсем неистовать.

— Герольд.

— А? — отвлекся парень от живописной жестикуляции.

— Я его люблю.

— Кого? Лиса, что ли? Так это не новость, хотя я от нее и не в восторге.

— А завтра разлюблю, — заныла я раненым зверем.

Герольд неловко оглянулся по сторонам, как бы извиняясь перед окружающими за мое нецивилизованное поведение Ну и пусть, наутро все равно хуже будет.

Я не хотела забывать Лиса, не хотела снова его ненавидеть. Может, завтра я буду думать уже по-другому, но предстоящая полночь казалась мне ножом, который отрубит мне правую руку и вырежет сердце. Лучше уж вообще не жить, чем таким инвалидом.

— Проклятое, проклятое зелье! — причитала я, не беспокоясь о том, слышит меня Герольд или нет. — Знала ведь, что ничего не выйдет из этой затеи, так зачем согласилась?

— Да ладно тебе, Тин, успокойся. — Герольд похлопал меня по плечу. — К тому же, ты не одна. Ты меня тоже отшила, а я жив, значит, это не смертельно.

Я посмотрела на парня подозрительным взглядом, вспоминая, когда я его успела отшить.

— А… Ты нашел себе другого помощника? — спросила я, утирая сопли рукавом.

— Есть у меня несколько вариантов, но я пока думаю. Время до отъезда у меня еще есть — что-нибудь придумаем. Если что, на первых порах обойдусь — это не смертельно.

Я мысленно позавидовала счастливцу. Мне в ближайший год из крепости выбраться не грозило. Подумать только, теперь у меня есть собственный Наставник! Отец признался, что сначала они с мамой вообще не хотели, чтобы я связывала свою жизнь с магией. Поэтому очень расстроились, когда я поступила в академию, и думали, что это временно и скоро все вернется на круги своя. Но не вернулось. Что вы хотите: я все-таки как-никак дочь своих родителей.

Чтобы скрывать от меня свою настоящую профессию, у них были и другие причины. К примеру, из-за того, что мой отец был Наставником Лиса. Так как его начали готовить к магическому поприщу очень рано, это должно было происходить в абсолютном секрете, чтобы его не успели завербовать всякие плохие дяди. С другой стороны, едва ли бы я перенесла новость, что мои родители тренируют моего бывшего друга. И они это тоже понимали.

Но если абстрагироваться от всех этих извинений и оправданий, меня обманули. Опять. Так что чаша моего доверия к окружающим сейчас находилась в весьма опасном положении: еще хоть одна лишняя капля — и случится непоправимое. Надеюсь, этот раз был последним.

— Эй, Тина! — Мы уже подходили к академии, как меня окликнула Рутель.

Я обернулась, и моим очам предстала странная картина: староста глупо улыбалась, держась за ручку с Ороном. Мой мир окончательно перевернулся. Если сейчас еще окажется, что лошадиный зад у кентавров на самом деле накладной, то я ни капельки не удивлюсь.

— О, вы двое теперь… — только и смогла выдавить я. Судя по взгляду, для Герольда это тоже было новостью, пусть и не такой шокирующей, как для меня.

— Да, мы теперь встречаемся, — гордо ответила Рутель, а Орон протянул что-то вроде «ы-ы». В тот момент я начала сомневаться в том, что у него в роду действительно не было гоблинов. — А что, нельзя? — добавила староста с легкой обидой в голосе.

Тогда мне на помощь пришел Герольд:

— Мои поздравления, вы замечательно смотритесь вместе, — сказал он совершенно искренне.

Но меня беспокоило кое-что другое.

— Рутель, а как же пквх? — спросила я шепотом.

— Кто-кто? — Рутель непонимающе похлопала ресницами.