- Сарафанное радио - лучший промоушн. Эти старики вернутся домой и расскажут всем, как мы для них постарались.

- Надеюсь. - Она мысленно пробежалась по убранству комнаты и ванной, чтобы убедиться, что ничего не упустила из виду.

Пожилая пара прибыла ровно в четыре часа с одним светло-голубым чемоданом, знававшим лучшие дни. Дама, высокая и худая, эффектно смотрелась в белом кружевном платье с пришпиленным к корсажу букетиком магнолии и в туфлях из конца семидесятых. Волосы с проседью были зачесаны назад, и венок из блеклых шелковых роз поддерживал вуаль длиной до плеч.

- Здравствуйте, мы - Джерри и Мэри Андерсон. У нас забронирована комната, - сказал муж.

- Ваша комната готова, - ответил Такер.

- Пожалуйста, простите за беспорядок, - подхватила Джолин.

- Милая, нам все это безразлично. Мы просто хотим отметить нашу годовщину в той же комнате, где провели ночь в медовый месяц, сорок лет назад, - успокоила ее Мэри. - Это напоминает нам о том, как сильно мы любим друг друга.

- Я отнесу ваш чемодан, - предложил Такер.

- Нет, спасибо, - ответила дама.

- Это наш маленький ритуал. Тот же чемодан, что и сорок лет назад. Та же одежда. Та же комната. И теперь я несу сумку наверх, а потом... - Он поцеловал свою невесту в щеку.

-Джерри поставит ее у двери и перенесет меня через порог. Мы пробудем в нашем номере до завтра, до времени выезда. - сказала она и подала ему руку.

- Поскольку у нас ремонт мы принесем завтрак вам в номер около восьми утра, - оповестила их Джолин.

- Как мило! - улыбнулась Мэри. - Мы тогда ели на завтрак черничные маффины и самые воздушные оладьи. Шугар всегда помнила наши вкусы. Как вы думаете, это возможно повторить?

- Конечно, - кивнула Джолин.

- Хорошо, дорогая, - сказал Джерри. - Может, продолжим наш медовый месяц?

- Да, дорогой.

Взявшись за руки, они поднялись по лестнице. Чемодан то и дело бился об стену. Джолин не могла отвести от них глаз и, услышав, как за ними захлопнулась дверь, вздохнула.

- Какая прекрасная традиция, - прошептала она.

- Мне нужно выпить. Хочешь?

Она отрицательно покачала головой. Как он может пить в такое время?

Джолин вспомнилось, как однажды они с матерью увидели машину с надписью «Молодожены», сделанной кремом для обуви на заднем стекле.

- Грустно думать о тех счастливых днях. Мне нужно выпить, - сказала тогда Элейн.

Когда в тот вечер Джолин вернулась домой, Элейн уже валялась в беспамятстве на диване.

- Столько работы, а они даже не воспользуются гостиной или столовой. -

Она сменила тему разговора и бросила взгляд на карниз с занавеской, который Такер повесил в столовой, чтобы прикрыть дыру, пробитую в стене для прокладки водопровода.

- Это не важно. Ты уверена, что не хочешь виски или пива? - спросил он.

- Нет, не хочу, и это важно для меня, Такер.

- У меня было то же, что и у них, - сказал он. - Ничто не заполнит эту дыру.

- Я полагаю, мы говорим о твоем сердце, а не о стене. Что заставляет тебя думать, будто выпивка поможет? - огрызнулась она. - Ты счастливчик, так и знай. У тебя было то, чего я хочу так сильно, что даже ощущаю этот вкус, а ты, вместо того чтобы быть благодарным за то, что у тебя было, топишь свои хорошие воспоминания в бутылке.

- Не смей читать мне проповеди! - прорычал он.

- Не заставляй меня это делать! - возмутилась она в ответ и бросилась в свою комнату, где обнаружила Сэсси, спящую в изножье кровати.

* * *

Ему так хотелось хлопнуть дверью своей комнаты, что потребовалась вся сила воли, чтобы закрыть ее бесшумно. Сэсси как сквозь землю провалилась, и он не мог поговорить даже с кошкой. Он подошел к комоду и налил себе немного виски в пластиковый стаканчик. Сидя на краю кровати, он уставился поверх стакана в окно на байу. Взгляд ни на чем не фокусировался - так же, как и его жизнь. Он поставил стакан на прикроватную тумбочку, так и не сделав ни одного глотка, вернулся в прихожую, схватил с вешалки куртку и сунул ключи в карман.

Он поехал на кладбище Маршалла и сразу направился к могиле Мелани. Присев перед надгробием, он пробежался пальцами по выгравированному имени:

- Я люблю тебя: Мелани Малоун. И всегда буду любить. Ты - моя родственная душа. Ты меня понимала.

- Здравствуй, - произнес низкий голос прямо у него за спиной.

Ему не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что это Люк Тиллисон, отец Мелани. Не дожидаясь приглашения, он сел рядом с Такером. Люк был крупным мужчиной, когда Такер видел его в последний раз - на похоронах Мелани. С тех пор он похудел, по меньшей мере, на сорок фунтов[15] и постарел лет на двадцать.

Такер привстал и сказал, что он как раз собирался уходить.

- Не уходи, Такер. Жизнь жестоко обошлась с нами обоими, не так ли? Ты все еще горюешь, а у меня неоперабельная опухоль мозга. Врачи дали мне год, и прошло уже девять месяцев, но меня радует лишь то, что я скоро увижу Мелани.

Такер снова сел:

- Мне очень жаль.

- А мне - нет. Я так по ней скучаю, Такер. У меня двое сыновей, и мне бы следовало сосредоточиться на том, чтобы дать им поддержку и любовь, но она была моей малышкой. Она украла мое сердце в тот день, когда родилась, и забрала его с собой, когда умерла.

Такер достал из заднего кармана голубую бандану и протянул ему:

- Мое тоже.

- Не позволяй этому... - Люк вытер глаза, вернул платок Такеру и откашлялся:

- Я давно хотел поговорить с тобой. Она любила тебя, Такер. И было ясно, что ты ее обожаешь. Я виноват. Но не позволяй ее смерти руководить твоей жизнью. Ты молод. Двигайся дальше и живи долго и счастливо. Не прозябай в жалости к себе, как я. В эти последние годы я вычеркнул из своей жизни жену лишил сыновей отца. Я слышал, ты купил долю в гостинице «Магнолия». Я рад: что ты пытаешься двигаться дальше.

- Мне надо было самому поехать в город в тот вечер. Я должен был проводить с ней больше времени. Нельзя было работать допоздна, - стал перечислять Такер.

Люк положил руку на колено Такера:

- Надо было. Следовало бы. Если бы. Это все в прошлом. Возьми урок у старика, который сделал слишком много ошибок. Уходи от боли и будь счастливым. Для меня это уже слишком поздно, но ты еще молодой мужчина. И прими мои извинения за то, что пытался отговорить Мелани выйти за тебя замуж, потому что ты был копом. Ты подарил ей годы счастья и радости, и я благодарен тебе за это.

- Принято, но трудно двигаться дальше после всего, что было так идеально, - сказал Такер.