через ряд мокрых простыней, развешенных на веревках, они хлопали меня по лицу, сбивали с толку. Каждый удар заставлял меня терять равновесие и соображение, я переставал понимать, кто я такой, где нахожусь и что тут делаю… не проще ли остановиться, присесть и отдохнуть?

А потом я видел Билла, отчаянно выдиравшегося из черных лап, и накатывала освобождающая злость.

Несколько выстрелов все же прозвучали, но пули улетели, судя по всему, в стены. Очередная, непонятно какая уже по счету «простыня» ударила меня, и я вырвался наконец на свободное место.

Впереди черных не было, они остались позади, и не спешили гнаться за нами.

— С-с-спасибо… д-думала, что н-н-не выб-беремся, — от пережитого Юнесса заикалась и всхлипывала, а в следующий момент бросилась мне на шею.

Я думал отстраниться, но решил, что это будет грубо, и погладил девушку по плечам — это касание она ощутит даже через броню.

— Давай, пошли, нечего тут задерживаться, — я оглянулся.

Черные люди втягивались в стены, рассеивались, словно утренний туман после восхода солнца.

— Да, — Юнесса оторвалась от меня сама. — Нечего.

Голову мою дернуло словно больной зуб, и я услышал голос Юли, монотонно повторявшей:

— Егор, ответь. Егор, ответь… Егор…

У меня начались галлюцинации? Или она вновь «дозвонилась» до меня?

— Слышу тебя, — сказал я. — Что такое.

— Сашке плохо! — выпалила она. — Нельзя же так? Срочно нужен Обруч! Сдайся им!

— Что? — я опешил.

— Иван говорит, что их люди есть там, где ты! Просто сдайся! Они доставят тебя к нам! Спасем Сашку!

Она была настоящая, интонации были ее, знакомые, но говорила Юля странные вещи.

Связь оборвалась почти тут же, и тревога в компании сомнений атаковали меня так яростно, как черные люди немногим раньше. Это на самом деле или Три Силы ухитрились навести на меня галлюцинацию невероятной силы и яркости, воспользовались нашим с женой каналом связи?

А если правда, то что мне делать? Вылезти наверх и сдаться Лиргане?

И если правда, то что будет с Сашкой?

* * *

Из подземелья мы выбрались через тот же люк, которым воспользовались несколько дней назад, чтобы впервые попасть сюда. И едва откинув крышку, я понял, что снаружи постреливают — одиночные, очереди, снова несколько одиночных.

Я аккуратно приоткрыл дверь халупы, и выглянул наружу.

Над Изнанкой плыл бледный, измученный рассвет, на востоке солнце пыталось выбраться из облаков. Прилегающие улицы выглядели пустыми, неподалеку лежали несколько тел, над ними кружились мухи, если и отличавшиеся от земных, то какими-то мелкими деталями, которые знают лишь биологи.

Из-за угла выскочили несколько бойцов в бронезащите и шлемах, принялись отстреливаться. Один качнулся, голова его дернулась назад, шлем слетел, и я увидел темную кожу в сочетании с алыми волосами.

Гирваны!

Я начал действовать раньше, чем подумал — куда выгоднее не высовываться и отсидеться в укромном углу. Автомат заплясал в моих руках, очередь буквально сбила на землю еще одного врага. Рядом со мной оказался Ррагат, мы выскочили наружу, давая дорогу остальным, и я упал на землю, оперся на локти.

Двое уцелевших гирванов не приняли боя, они побежали прочь и сгинули из виду.

— А ты говорил — посмотрим, — сказал Макс, сплевывая. — Пора бы валить отсюда. Совсем. Домой, что ли?

— Скоро свалим, — пообещал я. — Сейчас надо понять, от кого они отстреливались.

Но из-за того угла, откуда явились гирваны, уже выглянул некто с автоматом, в цветастой рубахе и шароварах, явно из армии Сонного.

— Эй, свои! — крикнул я. — Что тут у вас творится!?

— Свои дома сидят, бухло попивают, — подозрительно ответил этот тип, почти процитировав кота Матроскина. — Хотя тебя я знаю… Вы из старого портала вышли, точно! Чуваки, вылазьте, тут наши!

И он наконец вышел на открытое место, за ним потянулись остальные — кайтериты, шавваны, даже юри-юри и увдоранат, типичная разношерстная компания, обитатели трущоб, несуществующего района великой Столицы.

— Мы хотели бы увидеть Сонного, — заявил я, когда мне представили командира отряда, кряжистого дядечку по кличке Нахрап, на белом лице которого выделялись черные, словно уголь чешуйки: то ли следы какой-то шавванской болезни, то ли просто особая черта внешности.

— Ну, хм, да, хм, — забормотал он, поглаживая бесцветные волосы. — Хм, я попробую. Приказа, хм, не было… Сейчас отправим гонца.

— Что за ботва? Чего отправлять? — спросил я. — Мы дорогу знаем, сами доберемся.

Нахрап помрачнел, чуть ли не весь стал цвета собственных чешуек.

— Хм, нет, ну так не годится, да, — забормотал.

Одного из своих бойцов он все же отослал вперед, и велел бежать изо всех сил. Попытался задержать, сказав, что у них сейчас как раз завтрак, что они «своих чуваков» с радостью накормят, но от этого я отказался.

И мы двинулись через трущобы, где повсюду виднелись следы недавнего боя.

Чего искали тут гирваны, можно было не спрашивать — сама по себе Изнанка, да и все Отсутствие никакого стратегического значения не имели, и красноволосые пытались отловить тут меня. И что нынешнюю аватару Сжигателя Мостов нужно ловить именно тут, они наверняка знали от неудачливых похитителей.

Тела своих местные утаскивали, а трупы чужаков пока оставляли лежать, разве что забирали оружие.

Мы прошли через «вал» из заброшенных домов, который огораживал квартал с особняками, и стало ясно, что бой докатился и сюда. От забора остались жалкие огрызки, прямо у дорожки, что вела к дому Сонного, лежал труп одной из сторожевых собак, нашпигованный пулями.

От двери нам помахал Гора, в бронезащите выглядевший еще больше, чем раньше.

— Здорово, брателлы, — сказал он, вытирая с лица грязь и пот, и голос его прозвучал как-то необычно. — Располагайтесь там же… А ты, Егор, двигай за мной… Очень вы вовремя. Хотя могли бы и раньше.

Если бы я верил, что подобные люди способны на настоящие эмоции, я бы решил, что голос его дрожит от печали.

Мы прошли через дверь, но не свернули к спуску в бункер, как я ожидал, а пошли дальше. Миновали ту самую гостиную, где я совсем недавно — а кажется, что тысячу лет назад — чинил древний пистолет, скрипнула дверь, и глазам моим предстала роскошная спальня.

И на широченной кровати под балдахином на ней лежал умирающий Сонный.

Лимонное покрывало под ним было пропитано кровью, на ковре виднелись багровые потеки. Тут же стояли еще двое мужчин, лица которых я смутно помнил, третий, видимо врач, суетился вокруг бандитского вожака, и на лице его читался не столько диагноз, сколько приговор.

— А, ты… — сказал Сонный неожиданно сильно и чисто. — Я уж и не надеялся… Вон! Все вон! Кроме тебя.