Тебе нужно перестать жалеть себя. Я говорю это без осуждения – мне самой время от времени приходится напоминать себе прекратить жалостные стенания. Я буду говорить с тобой без обиняков, однако эта прямота рождается из моего сострадания к тебе, а не из осуждения. Никто не проживет твою жизнь за тебя. Ты сама должна творить свою судьбу, богата ты или бедна, перебиваешься с хлеба на воду или купаешься в деньгах, становишься наследницей сказочного состояния или жертвой жестокой несправедливости. И ты должна жить независимо от правды или неправды. Независимо от трудности или легкости. Независимо от того, какие несправедливости, печали и неудачи сыплются на тебя. Жалость к себе – это тупик. Ты сама решила в него заехать. И от тебя зависит, припарковаться в нем или развернуться и выбраться.

Ты уже как минимум однажды выходила из тупика, дорогая. Некоторое время назад ты оказалась в «черной яме», а потом отважно выкарабкалась из нее. Тебе придется повторить это снова. Твои студенческие кредиты будут тянуть тебя вниз только в том случае, если ты им это позволишь. Да, тебе придется рассчитать, как расплатиться с долгами. Ты справишься! Да, это жуть как трудно и неприятно. Но это те неприятности, которые, обещаю, вернут тебе больше, чем ты должна.

Знаешь, в чем вся прелесть самостоятельной платы по счетам? Никто не вправе указывать тебе, как распорядиться собственными деньгами. Ты говоришь, что родители эмоционально не поддерживают тебя. Ты говоришь, что «с оглядкой подходишь к их намерениям». Ты утверждаешь, что они не видят в тебе ту яркую женщину, которой ты стремишься стать. Так вот, в тот момент, когда ты снимешь с них финансовые обязательства по твоим долгам, ты будешь свободна. Ты можешь любить их или презирать – тебе выбирать, какие отношения с ними поддерживать; но ты им больше не обязана из-за финансовой помощи. Ты ведешь финансовую отчетность только перед самой собой. Если они пренебрежительно отзываются о твоей работе или о том, как ты тратишь свои деньги, ты можешь с полным на то правом сказать им, что это, черт возьми, совершенно не их дело. В этом вопросе у них нет над тобой никакой власти. И вообще ни у кого.

Ты свободна.

А еще это трудный шаг. Я-то знаю, булочка моя медовая. Я честно-честно-честно знаю.

Много лет назад я случайно встретилась с одной знакомой (назову ее Кейт) через несколько дней после того, как мы обе получили дипломы (хотя в моем случае выражение «получили дипломы» используется несколько вольно – см. эссе «У будущего старое сердце»). Кейт была вместе с родителями. Они оплатили не только ее обучение, но и год стажировки в Испании и ее летние «образовательные возможности», в частности стажировки в таких изданиях, как журнал GQ[23], изучение иностранного языка с «погружением» во Франции и захватывающие археологические раскопки бог знает в каких фантастически интересных местах. Пока мы стояли на тротуаре и болтали, она сообщила, что: а) родители подарили ей по случаю окончания университета новенькую машину и б) Кейт с матерью провели этот день, закупая новый гардероб, который понадобится Кейт на ее первом в жизни рабочем месте.

Заметь, этой работы у нее пока еще не было. Она искала работу, живя, разумеется, за счет родителей. Она рассылала свое роскошное резюме, в котором мелькали названия зарубежных стран и модных журналов, в места не менее прославленные, и я знала, без тени сомнения, что результат будет таким же блистательным.

Единственное, на что я в тот момент была способна – это не врезать ей под дых.

В отличие от Кейт, у меня к тому времени была работа. На самом деле, в моем послужном списке насчитывалось шестнадцать рабочих мест, не считая тех лет, когда я подрабатывала няней еще до того, как смогла легально устроиться на работу. Я успела поработать помощницей уборщицы (унизительно! в старших классах), сотрудником ресторана фастфуд, рабочей курорта-заповедника, помощницей риелтора, репетитором английского языка для иностранцев, продавщицей лимонада в киоске, репортером местной газеты, сборщицей пожертвований для некоммерческой организации, официанткой в японском ресторане, добровольцем-координатором организации по защите репродуктивных прав, сборщицей ягод на ферме, официанткой в веганском ресторане, «подавальщицей кофе» в бухгалтерской фирме, посредницей в урегулировании конфликтов между студентами и преподавателями, ассистентом на кафедре, временным офисным работником в полудесятке разных мест, которые практически ничем не напоминали офисы и обычные должностные обязанности, например: стояние на бетонном полу в сеточке для волос, бумажной маске, халате, защитных очках на пол-лица и пластиковых перчатках; попарное укладывание пинцетом ершиков для чистки курительных трубок в стерильную коробочку, которая медленно двигалась по конвейеру, – по восемь мучительных часов в день.

В те годы я временами рыдала от ярости. Я мечтала стать писателем. Мне хотелось этого так страстно, что от этого желания у меня внутри все ныло. А чтобы стать писателем – я была уверена в этом! – мне нужно было жить широко. А в те времена это означало для меня восхитительные переживания и приключения вроде тех, какие были у Кейт. Мне необходимо было «изучать культуру» и «посмотреть мир». Мне нужно было говорить по-французски и тусоваться с людьми, которые были знакомы с теми, кто работал в GQ.

Вместо этого я была вынуждена – так сказать, по праву рождения – хвататься то за одну работу, то за другую в отчаянных попытках погасить свои счета. Это было чертовски несправедливо! Почему Кейт может проходить стажировку в Испании? Почему ей подвернулась возможность написать слово «Франция» в своем резюме? Почему диплом бакалавра, а вдобавок еще и новенькая машина достались ей бесплатно? Почему Кейт выпало иметь обоих родителей, которые будут оказывать ей финансовую поддержку еще много лет, а потом – спустя десятилетия, которые еще не прошли, – оставят ей наследство после своей смерти?

Я не получила никакого наследства! Моя мать умерла за три месяца до моего «окончания» колледжа. Все, что мне перепало – это ее древняя ржавая «Тойота», которую я тут же продала парню по имени Гай за 500 долларов.

Адский ад!

Так вот тебе мой ответ, и длинный, и короткий, Женщина На Грани: нет никаких «почему». У тебя нет права на карты, которые, как ты полагаешь, тебе должны были сдать. У тебя есть обязательство играть теми, которые, черт возьми, тебе сданы. И, дорогая, нам с тобой досталась весьма щедрая раздача!

Родители помогли тебе оплатить твой бакалавриат, когда ты была студенткой, и, исходя из того, что ты завершила обучение не в двадцать пять лет (возможно, я ошибаюсь), они также поддерживали тебя в годы, последовавшие сразу за выпуском. Они отказались по-прежнему помогать тебе не потому, что желали наказать тебя, а потому что помогать и дальше им было бы трудно. Я считаю это разумным и справедливым. Ты – образованный взрослый человек в здравом уме и твердой памяти, не инвалид, с жизнеспособным духом. Я не вижу ни одной причины опасаться финансовой независимости, даже если это требует от тебя зарабатывать деньги не самыми приятными способами.