– Вся жизнь не может быть ошибкой, – старая магичка сжала руку чистильщика. – Но даже если тебя кажется, будто весь проделанный тобою путь был лишь обманом, скажи жизни спасибо за урок, и за то хорошее, что извлек из него, а после начинай прокладывать новую дорогу.

– А было ли что-то хорошее? – с сомнением спросил Томас.

– Было, – уверенно кивнула нянюшка. – Не могло не быть. Чем темнее ночь – тем ярче свет. Ты яркий, Томас. Ты сможешь все сделать правильно. Просто попробуй на мгновенье забыть о прошлом, и подумай о том, каким бы хотел видеть свое будущее?

Будущее?

Новая дорога?

Возможно, в этом что-то есть.

Эта женщина была хорошим человеком, чистым, добрым и верным, несмотря на свой дар. И Лина тоже. А сейчас, кажется, Томасу пришла пора признать свои ошибки и попытаться стать таким же.

Всю свою жизнь зло руководило его поступками, скрываясь под маской добра, но сам Томас был виноват лишь в том, что оказался слишком наивен и не смог разглядеть эту маску. Однако теперь он прозрел, и может попытаться искупить грехи прошлого, совершенные им по незнанию.

И для этого ему нужно лишь только набраться храбрости посмотреть в лицо своей правде.

Уничтожение документов ничего не изменит и не исправит. Смерть Великого Отца не принесет спасения и счастья ни нянюшке, ни Лине. Но ведь Томас способен на большее.

Он привык сжигать ведьм без разбора, за один только дар, и это было несправедливо. Храм обвинял женщин с силой лишь за то, что они такими родились, несмотря на их заслуги, или проступки. А значит, храм нуждался в переменах не меньше самого Томаса.

И владея знанием, чистильщик мог все исправить.

Мог потушить костры и зажечь свет истинной веры, судящей не по оболочке, а по поступкам.

– Спасибо, матушка, вы мне очень помогли, – господин Томас обнял старую женщину и развернувшись, отправился обратно.

Он поговорит с принцем, а после проложит свою дорогу.

Новую и для него, и для храма.

Эмильда была готова к концу, ведь она уходила отомстив. И едва слова проклятия сорвались с ее языка, едва магия напитала их, сделав не просто словами, но самой смертью, жизнь покинула ведьму, и без сил она упала на пол.

Глаза ее застлала темнота, она уже сделала шаг за грань, когда кто-то плеснул в нее энергией жизни.

А потом Эмильда почувствовала, как вокруг нее вновь клубится магия. Мощная, яркая, неудержимая… у ведьмы, что сейчас творила волшебство сил было больше, чем у Эмильды. Гораздо больше. Эмильда даже не представляла, что в королевстве еще остались люди с таким мощным даром.

Женщина приоткрыла глаза и увидела Кэриаса. Целую секунду она думала, что ненавистный законнорожденный сын короля смог избежать ее мести, пока среди бушующих разноцветных потоков магии не разглядела его ауру.

– Вальтер, – прошептала Эмильда, но прежде, чем она успела понять, что это все значит, дарованные чужой ведьмой силы покинули ее, и она ушла за черту, в этот раз бесповоротно.

***

– Все получилось. Я сняла проклятье с принца, – Лина выдохнула, стирая со лба мелкие капли пота.

Созидать всегда сложнее, чем разрушать.

Заклинание исчерпало ее до дна, и сейчас ведьма тратила последние силы, чтобы удержаться на ногах. Подумать только, всего несколько минут, и Кэриаса было бы уже не спасти. Проклятие мертвой ведьмы обретает нерушимую силу, закрепленную и жизнью, и смертью. Старуха наверняка знала об этом, но ненависть была сильнее страха уйти за черту.

Продлив ведьме жизнь, Лина смогла уловить обрывки ее мыслей, узнав правду.

Эмильда была матерью Вальтера, однако вместо того, чтобы провести с сыном немного времени, предпочла месть королю. Удивительно, что она смогла обойти древнюю защиту, но в этом ей отчасти помог Клаудий, снабжая старуху всем необходимым. И именно поэтому ведьма сотрудничала с ним.

Хорошо, что Лина справилась. Хорошо, что при рождении ей была дарована мощная магия, способная на настоящие чудеса. Девушка едва успела, однако теперь принцу ничего не угрожает. Его душа чиста, и как только ведьма восстановит силы, она вернет ее обратно в тело. А Вальтер…

Думать о бастарде было больно. Он не заслуживал смерти. Лина не хотела, чтобы он ушел вслед за матерью, только вот поделать все равно ничего не могла.

Уставшая ведьма едва не рухнула на пол, когда чьи-то руки подхватили ее, и Лина, почувствовав себя в безопасности, потеряла сознание.

Вальтер аккуратно положил девушку на пол, склонился, вглядываясь в ее лицо. О, Создатель, хоть бы с ней все было в порядке!

Бастард едва глянул на отца, сосредоточившись лишь на ведьме. Сейчас его не волновала ни мертвая старуха, лежащая неподалеку, ни Клаудий, ни весь мир вокруг.

Если Лина умрет – он себе этого никогда не простит.

Глядя на разметавшиеся рыжие волосы девушки, красивые руки с тонкими пальцами, чуть вздернутый носик и такие манящие губы, Вальтер впервые завидовал своему брату. Потому что совсем скоро он, бастард, уйдет за черту, откуда нет пути обратно, а Кэриас останется здесь, с девушкой.

Вальтер прожил пустую жизнь. Лишенный материнского тепла, вечно занятого государственными делами отца, только рядом с Линой он впервые обрел счастье. И эти дни были куда более яркими, чем все предыдущие годы. Что ж, хотя бы перед смертью, ему улыбнулась удача. Умирать, познав любовь, уже не столь обидно.

Клаудий тихо застонал в углу комнатки, и это заставило Вальтера отвлечься от темных мыслей.

– Предатель, – проговорил король, подходя к бывшему советнику.

Схватка ведьм была такой быстрой, что Его Величество ничего не успел сделать, никак не смог помочь. Впрочем, оно и к лучшему – ощутив столь мощные потоки магии, король понял, отчего простой народ всегда боялся ведьм, а храм сжигал их.

Потому что это действительно страшно – знать, что ты такой беспомощный, маленький и ни на что не годный.

– Ваше Величество, – усмехнулся Клаудий, потянувшись к мечу, но король оттолкнул его ногой.

Советник осознал, что все кончено.

Ведьма предала его, а сейчас лежала на полу грудой мертвой плоти, совершенно бесполезной. Сам же он сильно ударился головой, а без пропитанного ядом меча поединок с королем становился заранее проигрышной затеей. К тому же принц… ведьма все же обманула его, раз этот до скрежета зубов честный и благородный юноша сейчас находился здесь.

Тик-так. План рухнул. Его часы вот-вот остановятся.

– Ты поплатишься за то, что сделал, но знай – твоя затея провалилась. Оба моих сына будут жить, – процедил король, с презрением глядя на человека, лежавшего у его ног.

Столько лет он доверял своему советнику, не разглядев в нем ни мерзости, ни алчности, ни вероломства, хотя думал, будто хорошо разбирается в людях.