Это все, что Виктории нужно было знать. Она так же нацыпочках возвратилась в свою тюрьму. Что кто-нибудь еще к ней сегодня явится,можно было не опасаться. Оставалось подождать, пока окончательно стемнеет идеревня – или городок? – погрузится в сон. А тогда уходить. Она еще заметила запорогом наружной двери брошенный кусок черной ткани – наверно, старое женскоепокрывало, аба, в которое очень кстати можно завернуться, чтобы не видно былоевропейской одежды.

Сколько пришлось прождать, у Виктории не было возможностиопределить. Ей казалось, что вечность. Наконец звуки человеческой деятельностипо соседству стихли. Остановился патефон, весь вечер оравший арабские песни.Смолкли гортанные разговоры, кашель; не слышно было больше заливистого женскогохохота и детского плача. В ночи раздавалось только отдаленное завыванье, должнобыть, шакалье. И то взлаивали, то затихали бездомные собаки, но это, какВиктория убедилась, теперь до утра.

– Ну, поехали! – сказала она себе и встала.

Дверь за собой она, немного подумав, заперла и оставила ключторчать в замке снаружи. Затем вслепую пересекла вторую комнату, подобралачерное покрывало и вышла на лестницу. Недавно взошла луна, так что былодостаточно света и видны ступеньки. Виктория оказалась на высоте глинянойстены, ограждающей сад. Если спуститься по лестнице вниз, то надо будет пройтипод окнами дома. Оттуда из нижних комнат доносился храп. Может быть, лучше поверху садовой ограды? Стена толстая, можно пройти.

Виктория так и сделала. Удерживая равновесие, она быстропошла по стене. Вот угол. Дальше начинаются пальмовые посадки. На углу стенаслегка обрушилась. Виктория, съехав по осыпи, спустилась на землю, пробежаламежду пальмами к пролому в наружной стене. И вылезла на узкую старинную улочку,где не проехать автомобилю и впору только передвигаться на осле. По обе сторонытянулись глинобитные заборы. Виктория припустилась между ними со всех ног.

Поднялся яростный собачий лай. Из одной подворотни на неерыча выскочили два бездомных пса. Но она подобрала горсть щебня и бросила вних. Псы поджали хвосты и убрались. Виктория заспешила дальше. Улочкакончилась, влившись под углом в главную деревенскую улицу, изрезанную глубокимиколеями и стиснутую с двух сторон глиняными домиками, которые казались белесымипод бледной луной. Тут и там из-за стен выглядывали пальмы. Виктория набрала вгрудь воздуху и побежала. Собаки лаяли, но из людей никто не выглянулпосмотреть, что за разбойник бежит по деревне. Улица вывела Викторию на широкийпустырь, перерезанный глинистым ручьем, через который был перекинут горбатыймостик. А за мостиком тянулась дорога, уходя в неоглядную пустоту. Викториябежала, не сбавляя хода, покуда совершенно не задохнулась.

Деревня осталась позади. С высокого неба смотрела луна. Аслева, справа, впереди раскинулась каменистая равнина без каких-либо признаковрастительности и человеческого обитания. Широкая равнина казалась совершенноплоской, только по краю шел еле различимый низкий вал. В какую сторону идтидальше, было совершенно непонятно, а по звездам Виктория ориентироваться неумела. Пустое пространство пугало ее, но обратного пути не было, надо былопродолжать бегство.

Виктория отдышалась, посмотрела назад, нет ли погони, идвинулась ровным шагом навстречу неизвестности со скоростью не меньше трех споловиной миль в час.

Рассвет застал Викторию без сил, с натертыми ногами и почтив истерике. Глядя на посветлевший край неба, она прикинула, что шла все этовремя примерно на юго-запад, но, поскольку она не знала, где находилась, это ейничего не дало.

Впереди, чуть в стороне от дороги, возвышался какой-токрутобокий холм или пригорок. Виктория свернула с дороги к этому пригорку ивзобралась на вершину.

Отсюда открывался вид во все стороны, и Виктория, озираясь,вновь ощутила безотчетную жуть. Куда ни посмотришь – ничего. В раннем утреннемсвете равнина была по-своему красива. Расчерченная вдоль и поперек тенями досамого горизонта, она переливалась нежными оттенками желто-оранжево-розовогоцвета. Красиво, да. Но жутко. «Теперь я знаю, – подумала Виктория, – чтозначит: человек один-одинешенек на всем белом свете».

Кое-где темными пятнами росла низкая худосочная травка,торчали сухие колючки. И сверх того – никакой растительности, ни малейшихпризнаков жизни. Одна только Виктория Джонс.

Деревни, из которой она сбежала, тоже не было видно. Та жедорога уходила и вперед и назад – в пустоту. Даже не верилось, что можно былоза ночь прошагать так далеко, чтобы совсем потерять из виду жилище человека. Наминуту ее, охваченную страхом, потянуло вернуться назад. Туда, где люди…

Но Виктория сразу же взяла себя в руки. Она ведь задумалаубежать – и вот выполнила, что задумала. Но не все трудности позади, несколькомиль, отделяющие ее сейчас от ее тюремщиков, – это, конечно, еще не спасение.Для автомобиля, даже самого старого и дребезжащего, тут рукой подать. Кактолько побег обнаружат, они выедут на поиски. А где здесь укрыться, спрятаться?Негде. Виктория вдруг вспомнила про старое покрывало, которое прихватила,убегая. Она расправила его и завернулась с головой, натянув край на лицо.Интересно, как она теперь выглядит? Жаль, нет зеркала. Если еще скинуть туфли ичулки и остаться босиком, пожалуй, ее не узнают. Арабская женщина, пустьбедная, но добродетельно закутанная в покрывало, пользуется неприкосновенностью.И ни один мужчина не вправе с ней заговорить, это было бы верхом неприличия. Авот если преследователем окажется европеец, его такой маскировкой, пожалуй, необманешь. Но, как бы то ни было, выбора у нее нет.

Виктория до того устала, что сразу двинуться дальше у нее небыло сил. Еще ей безумно хотелось пить, но с этим пока ничего не поделаешь.Единственное, что можно, – это немного полежать в тени от пригорка. Приближениеавтомобиля будет слышно издалека, а вжавшись в неглубокую рытвину на склонепригорка, она сумеет рассмотреть, кто в нем сидит. И можно остатьсянезамеченной, если осторожно переползать, так чтобы пригорок все времяоставался между нею и автомобилем.

Но ведь ее цель – вернуться в цивилизованный мир, а дляэтого есть, похоже, только один способ: остановить автомобиль, в котором едутевропейцы, и попросить, чтобы подвезли. Но только европейцы должны быть такие,как нужно. А как узнать?

Размышляя на эту тему, Виктория совершенно неожиданнозаснула, сморенная долгой дорогой и разнообразными переживаниями.

Когда она проснулась, солнце стояло прямо над головой. Былострашно жарко, болели мышцы, и все плыло перед глазами, а жажда стала настоящеймукой. Виктория застонала. И в то же мгновение, когда стон слетел с ее потрескавшихсягуб, вдруг замерла и прислушалась. Потому что отчетливо различила далекий звукприближающегося автомобиля. Виктория осторожно выглянула. Действительноприближался автомобиль, но он ехал не от деревни, а с противоположной стороны.И значит, это не погоня. Виктория, припав к склону пригорка, вглядывалась вувеличивающееся черное пятно. Вот бы сейчас бинокль.