— Пусти, — огрызнулась я, выдергиваялокоть. — Это что — какая-то секретная операция ФСБ?

— Да откуда мне знать, если она секретная? —возмутился Юра. — Слушай, мотай из города, а? Видишь, какие дела творятся.Паспорт у тебя есть и деньги…

— Надо же, не свистнули, — удивилась я.

— Ты слышишь, что я тебе говорю? — возвысил голосЮра.

— Нет. Ты на мой вопрос не ответил, чего ж мне на твойотвечать?

— На какой вопрос?

— Ты мне правду сказал?

— Когда?

— Тогда.

— А если я тебе сейчас правду скажу, ты уедешь?

— Обязательно.

— Прямо сейчас?

— Прямо сейчас.

— У меня и жены-то нет, — выпалил он, минуты полторыдо этого собираясь с силами.

— В каком смысле? — растерялась я.

— В буквальном. Жены нет, ребенка, естественно, тоже.

— И ты все выдумал? — вытаращила я глаза. Впрочем,удивляться я быстро перестала, потому что ничего хорошего от Юрки не ждала.

— А что мне оставалось делать? — развел онруками. — Надо было как-то тебя избавлять от глупых мыслей. Кто же знал,что ты такую деятельность развернешь.

— Я еще ничего не развернула, — хмуро заметила я.

— Да неужто? Значит, все еще впереди?

— До чего ты скользкий тип, опять от ответа уходишь.

— Ничего я не ухожу.

— Тогда рассказывай.

— Ты сама все знаешь.

— Ничего я не знаю. Они правда фээсбэшникй, Павел этоти его ребята?

— Выходит, правда, — вздохнул Юра. — Я тольков отделение вернулся, сижу, кумекаю, как до начальства информацию донести,вдруг заходит в кабинет дядя и с ходу тычет мне в рожу свое удостоверение. Ну ипошло-поехало, у нас секретная операция и прочее в том же духе.

— Откуда они о тебе узнали? — насторожилась я.

— За твоей квартирой, наверное, следили, и то, что яодин туда .возвращался, видели. Обо всем остальном догадаться нетрудно.

— О чем? — не поняла я.

— О том, что ты обратишься ко мне.

— Это да, — кивнула я в крайнейзадумчивости. — Что ж выходит: Мелеха фээсбэшники убили? И меня в такое дерьмовтравили… Ну и ну, что у нас за страна такая, скажи на милость?

— Другие не лучше.

— Откуда тебе знать?

— Догадываюсь. Слушай меня: из города сматывайся, а токак бы они на твою активность не разозлились и не пресекли ее самым конкретнымобразом.

— Что делается, — продолжила тосковать я. — Иэто моя родина.

— И моя тоже, — обиделся Юра.

— Тебе легче, — разозлилась я. — С твоимиморальными принципами…

— Оставь мои принципы в покое, — рявкнул он так,что редкие прохожие начали оглядываться. — Давай рассуждать здраво,впрочем, это не для тебя… Короче, ситуация такая: ФСБ проводит какую-тосверхсекретную операцию, и нам соваться туда, значит… все испортить, —долго подбирал слова Юра. — К тому же соваться небезопасно. Пусть ониделают свое дело, а ты мотай из города куда подальше.

— Я тебе не доверяю, — подумав немного, ответилая. — И ФСБ вызывает у меня подозрение.

— Неужели? — ахнул Юра, театрально заламывая руки.

— Да, вызывает, — твердо повторила я. —Допустим, у них сверхсекретная операция, это я понять могу. Но я, между прочим,получила сотрясение мозга…

— И оно прогрессирует, — съязвил Юрка, —продолжает сотрясаться, а между тем пора бы мозги поставить на место. С чего тывзяла, что Павел из ФСБ?

— Кто-то к тебе приходил, верно? Лет сорока, солидный,по описанию подходит и тому типу, что заглядывал к Витьке на работу.

— Под это описание подходит еще человек сто, по самымскромным прикидкам. Полина, я тебя умоляю, сваливай ты отсюда, ради бога…

— Ты с ними заодно, — проницательно глядя ему вглаза, сказала я.

— О господи… — Он попытался еще что-то сказать, но я нестала слушать, развернулась и пошла прочь. — Ты куда? — крикнул онвдогонку.

— От тебя подальше.

— Ты уедешь?

— Обязательно.

Не знаю, поверил ли он мне, скорее нет, чем да, но я и неособенно интересовалась, если честно. Ox, как я была зла в тот день. Даже Мелехне вызывал у меня таких жутких эмоций. Конечно, Юрка прав, самое разумноесбежать отсюда, и пусть проводят свои операции сколько душе угодно, но безменя. То, что Павел из ФСБ, бабушка еще надвое сказала, ведь в самом делеописание внешности, данное Максимом, стоящим не назовешь. А если он обычныйбандит, то Витька сидит в заложниках и никому до этого по-прежнему нет никакогодела. А кисть руки? «Что кисть, — отмахнулась я, — мало ли идиотов насвете. Витька сам по себе, а кисть сама по себе».

Не могла я уехать, не разобравшись в этой истории. Опять же,на родину зрела обида, раз поступила со мной не по-матерински, а даже совсемнаоборот. В общем, я решила прояснить ситуацию и позвонить в ФСБ. Если это ихрук дело, то вреда от моего звонка не будет, а если нет, то пора им знать, чтоу них под носом творится. Кто-то, прикрываясь их именем, такие делапроворачивает.

Я нашла подходящий телефон-автомат. Находился он на тихойулочке, и я надеялась, что здесь меня беспокоить не будут, так что я смогунаговориться вдоволь. Набрала 09 и первым делом узнала телефон ФСБ. До генераламне вряд ли дозвониться, что ж, сойдет и дежурный. Мужской голос показался мневкрадчивым и даже подозрительным.

— Слушайте, тут такое дело, только вы не перебивайте, ато я собьюсь, это касается Мелеха, то есть не его самого, а его предполагаемогоубийства. — Далее я быстро и, как мне казалось, толково поведала обо всем,при этом не забывая поглядывать по сторонам и следить за часовой стрелкой, навсе в комплексе у меня ушло много сил. Особенно беспокоила меня часоваястрелка, что, если мое местопребывание уже засекли, сейчас подъедут на трехмашинах, квартал оцепят… Я увеличила темп Речи и кое-что в рассказе сократила,очень надеясь, что рассказ записывают на пленку. Непременно Должны записывать,что ж это тогда за ФСБ такая?