— Имя свое еще раз назовите, — попросил мужчина.Я, конечно, назвала, торопливо повесила трубку и побежала дворами в сторонукирпичного завода. Оттуда в Костино, где находилась квартира Ольгиной тетки,раньше ходил автобус.

До кирпичного завода я добралась без происшествий иубедилась, что за пять лет расписание движений автобусов не изменилось. Ядождалась одиннадцатого номера и через пятнадцать минут уже стояла передоблезлой девятиэтажкой. Впрочем, двор был уютным: три рябины, береза и даженебольшая клумба в глубине двора, ближе к гаражам. Я поднялась на третий этаж,игнорируя лифт, вошла в квартиру и огляделась.

Квартира была самая обыкновенная — двухкомнатная, на однусторону с полукруглым балконом и стандартной мебелью. Светло, уютно, но на менявдруг напала такая тоска, хоть волком вой. Что мне делать в этой самойквартире? Телевизор смотреть? Положим, день-другой я худо-бедно просижу, апотом… «Потом суп с котом», — мрачно подумала я и плюхнулась в кресло.

Моя деятельная натура требовала выхода. Я прошлась поквартире, включила телевизор, заглянула в холодильник: консервы и банка свареньем. Не густо. Пожалуй, стоит сбегать в магазин, если я не намеренауморить себя голодом. Но идти в магазин не хотелось. От нечего делать япринялась листать старые газеты, которые лежали в кухне на подоконнике. Этозанятие мне тоже быстро надоело. Я сложила газету с намерением отбросить ее, итут взгляд упал на знакомую фамилию внизу последней страницы: Мартынов В.Е.Инициалы подходят. Почему бы и нет? Володя Мартынов, главный редактор одной изгазет, выходящей в нашем городе, друг юности, который после гибели Сережи вродебы даже ухаживал за мной, но, повстречавшись раз с парнями Мелеха, проявилблагоразумие и исчез из моей жизни.

Минут пять я разглядывала фамилию, выделенную шрифтом, затемвзглянула на дату: газета вышла тринадцатого мая сего года. Прихватив ее, япрошла в прихожую, где на тумбочке стоял телефон, и набрала номер редакции.

— Редакция «Городских огней», — сообщил мнеприятный женский голос, и я спросила:

— Могу ли я поговорить с Мартыновым?

— Одну минуту… — Последовала пауза, и вслед за этиммужской голос недовольно сообщил:

— Слушаю.

— Владимир Евгеньевич? Володя…

— Да.

— Это Полина, Лунина.

— Привет. — Теперь в его голосе появился интерес.Выходит, мне рады. — Я недавно встретил Лену, она сказала, что ты вгороде. У тебя умерла мама? Сочувствую. Звонил тебе пару раз, но не застал.

— Мы могли бы встретиться? — спросила я.

— Конечно. До шести я на работе…

— А если я приеду в редакцию?

— Хорошо, — с некоторой неуверенностью согласилсяон.

— Буду у тебя через полчаса.

— Хорошо, — повторил он, — жду. БольшаяМосковская, дом пять. Двадцать седьмой кабинет, — подсказал он.

На сборы у меня ушло пять минут. Я спешно покинула квартиру,возле гастронома остановила такси, в результате к редакции подъехала на десятьминут раньше. Размещалась она в пятиэтажном здании, слева аптека, справатабличка — «Городские огни». Я вошла в подъезд, жирная стрелка с такой женадписью масляной краской указывала на второй этаж. Я поднялась по лестнице иоказалась перед внушительного вида дверью, снабженной звонком, позвонила,раздался щелчок, дверь открылась, и я вошла в приемную, где за компьютером ссосредоточенным видом сидела девушка. На меня она внимания не обратила.

— Где двадцать седьмой кабинет? — спросила я.

— По коридору направо, — ответила она, не отрываяглаз от экрана.

Коридор был пуст, но из-за дверей до меня доносились голосаи характерный шум, указывающий на то, что работа идет полным ходом. Двадцатьседьмой кабинет, помимо номера, был снабжен табличкой: «Главный редактор». Япостучала и вошла. Володя поднял голову от бумаг, в обилии разбросанных постолу, и приветливо мне улыбнулся, затем поднялся навстречу и сказал:

— Рад тебя видеть. Выглядишь прекрасно. Новая прическатебе к лицу.

Сам он за пять лет располнел или, если угодно, возмужал, ноэто не пошло ему на пользу, выглядел он лет на десять старше, чем ему было вдействительности.

— Садись, — пододвигая мне стул, предложилон. — Кофе, чай?

— Спасибо. — Я оглядела кабинет, прикидывая, счего начать разговор, и улыбнулась:

— Делаешь карьеру?

— Так, — махнул он рукой и даже поморщился. —Газетка у нас, скажем прямо… но ты ведь не за этим пришла? — В его взглядепоявилась настороженность, хотя почему бы мне просто не навестить старогодруга. Впрочем, Володя прав, со старыми друзьями встречаются дома, в кафе илиеще каком-то подходящем месте и не досаждают им на работе.

— Давно не виделись, — заметила я, точно этообъясняло мой приход.

— Да… лет пять… или больше?

— Пять.

— А ты совсем не изменилась, если не считать прически.Про меня такое не скажешь, — вздохнул он.

— Ты выглядишь преуспевающим человеком, —улыбнулась я.

— А-а… — он опять махнул рукой. — Два года назад,когда занял это кресло, радовался как ребенок. В моем возрасте — и вдруг такаядолжность.

— Теперь не радуешься?

— Честно? Скука смертная.

— Я всегда считала, что журналистика — этоувлекательно.

— Я тоже так считал. Может, и увлекательно, только не внашем городе.

— Чем он так плох?

— Город? Город нормальный. Не хуже других. Ноинициатива у нас не приветствуется. Ладно, ты меня особо не слушай, это я так,погода действует. Лучше о себе расскажи.

— Да особо нечего рассказывать. Живу потихоньку.

— Давно приехала?

— Пять месяцев назад.

— Надо же, я и не знал. Чего раньше не позвонила?

— Извини, не до этого было. Мама в больнице лежала,потом похороны.

— Думаешь здесь остаться или опять уедешь?

— Уеду. Родной город меня встретил неласково.

— Что так? — нахмурился Володя.

— С работой проблемы.

— У тебя? Ты ж экономический закончила?