Снова позвонил Вайпер. Зловещим тоном прошипел что‑топро конспирацию. И что если он утром не объявится, то мы должны знать, чтоделать. А потом громко заявил, что на сегодня все акции отменяются. До егоотдельного разрешения.

– Он уже у нее. Пыль в глаза пускает. Это он не нам, адля нее говорил. Чтоб она впечатлилась. Бедная студентка.

Грустная наркоманка снова добрела до нас и как ни в чем небывало попыталась одолжить на дорогу домой. Букет уже слегка подвял. Жаркобыло.

Вайпер исчез. Он не перезвонил ни утром, ни после. Целых двадня мы места себе не находили, а этот гад вдруг объявился как ни в чем небывало. И даже пригласил нас в гости.

– Трахался, – завистливо предположил Сурикат,бдительно рассматривая синие круги под сияющими вайперовскими васильковымиглазами.

Скромно потупившись, потеряшка многозначительно мычал, норассказывать про свои похождения не спешил. Видно, цену набивал, собакапоганая.

– Стася сильно волновалась, – укорял его Кирилл.

– Ты – гад! Сам же предупреждал нас, что идешь кнезнакомому человеку! А сейчас знаешь время какое? Ты почему не позвонил?

– Извини, мамочка.

Вайпер вовсю наслаждался всеобщим интересом. Он буквальнораздулся от важности. И ему это преображение не шло. Словно гусь, которогонакачали насосом.

Зная его подлую природу, я предположила, что он все‑такиумудрился запудрить мозги несчастной доверчивой дипломнице. Нацепил на свойхрящеватый лоснящийся нос ужасающие очки. Прибавил таинственности в томномвзоре. И действительно сыграл роль лидера российского эмо‑течения. Эмо‑монархв изгнании. Который снизошел до откровений с простой непосвященной. Что‑тов этом роде.

– Итак?

Игнорировать Кирилла Вайперу было сложнее, чем меня иСуриката. Кроме того, с минуты на минуту должен припереться Танго, который нелиберальничает, а просто вытрясет из Вайпера всю душу.

– Ребята! Я женюсь!

Эффект проглоченных языков. Звонок в дверь. Танго прибавилсмятения идиотским вопросом:

– А что это вы тут делаете?

– Я выхожу замуж, – высокомерно повторил Вайпер.

– И он не против? – хихикнул Сурикат.

– После такой реакции я не намерен вас с ней знакомить.Вы просто недоросли. Инфантильные пошляки. Особенно некоторые. Стася, как тебене стыдно? Я так на тебя надеялся!

– В каком смысле?

Сурикат согнул руку крендельком, Танго подцепил его подлокоток, и они сбацали обкурившуюся польку‑бабочку. Если можно допуститьвозможность существования бабочки в кошмарных ботинках. Когда они перешли наэкспрессивный вариант цыганочки с выходом, Вайпер не на шутку перепугался ипопытался укрыться за просторным дубовым шкафом.

До этого дня мне не доводилось внимательно рассмотретьквартиру Вайпера. Тут было на что посмотреть. Один шкаф чего стоил. Ему бы вмузее украшать кабинет самого главного министра. На нем были наверчены всякиесложные предметы, украшенные резьбой. Внутри проживали книги. Пыльные, толстые,в надежных потертых переплетах.

Пока мальчишки идиотничали, мы с Кириллом в растоптанныхгостевых тапочках прошлепали вглубь вайперовской берлоги. С портретов на стенахна нас смотрели разные эпохи в лице вайперовских предков. Кто в бакенбардах,кто с усами, кто с бородой, усами и бакенбардами одновременно. А вайпершиженского пола щеголяли наглухо зашторенными мрачными платьями и замысловатымиприческами. Одна даже со смешными очками на палочке.

Мне бы такие очень даже пригодились в хозяйстве.

– Вайпер, а почему ты прежде не хвастался своейродословной? Кто они? Графы?

– Нет. Изредка академики. Ученые. Философы. Если ещераз спросишь, я обижусь, – нелогично закончил он.

– А на ком ты собрался жениться?

В прищуре Вайпера появилось что‑то демоническое:

– А вот этого, дети мои, я вам не скажу!

– Небось страшная как моя жизнь. Поэтому показывать нехочет, – скуксился любознательный Танго.

– Тебе бы такую «страшную», ты бы от счастья помер!Умная, красивая, понимает меня с полуслова. И главное – она говорит, что искаламеня всю жизнь!

Когда бракосочетательные страсти немного улеглись, Кириллувязался за мной на кухню помогать с организацией чаепития. К слову сказать,кухня была невероятно уютная. Просто мечта, а не кухня. Наверное, вайперовскаямама долго продумывала каждую мелочь. Не то что у нас. У мамы кухня являетсятерриторией изготовления еды, а тут место сбора дружной семьи.

– Стася. Мне кажется, что за Вайпером надо проследить.Что‑то тут не вяжется.

– И я сердцем чую бяку. Ты посмотри, какие у нихполочки для красивых тарелок.

– При чем здесь полочки? Не отвлекайся. Может, мыошибаемся? Может, так и бывает – встретились на почве эмо, а потом любовь‑морковь?Как знать? Два ботаника – пара.

– Что‑то не верю я в такие совпадения. Не в обидуему сказано, а Вайпера хорошим никто не назовет, но он наш. И он в принципе нетакой уж и плохой. С придурью немного. А так – с ним прикольно. Нет, ты долженрассмотреть эти чудесные полочки. Кирилл, ты не смотришь! Такие прикольные.

– Идиотское слово.

– Ну – высокохудожественные. Ладно, не хочешь, несмотри. А Вайпер, он действительно верит в идею эмо.

– Он ей наврал. Но она пока про это не знает. Не трогайтарелки, они дорогие.

На кухню ворвался сутулый Сурикат. Опрокинув по путитабурет, он снова поставил его на место и сел как на лошадь‑пони,развесив длинные ноги по сторонам.

– Трендец Вайперенышу! Какие прикольные тарелки! Какпить дать старинные. Кирилл, как ты думаешь?

– Достали, – Кирилл демонстративно отвернулся отстенки, на которой красовалась выставочная посуда.

Сурикат вертел головой, осваиваясь с обстановкой. Ему, как имне, не доводилось жить в таких хоромах. Тут дело не в навороченнойдороговизне. Тут притулился самый неподдельный быт старого города. Который некупишь и не сымитируешь ни за какие бабки. Хоть обгадься, а не повторишь дажекухонного интерьера. Потому что тут все свое, родное, веками накопленное.

– Что делать будем? – спросила я у мальчишек.