– У тебя истерика. – Лариса подала девушке чашку с дымящимся кофе. – Выпей и придешь в себя…

* * *

Перевалов застал Мадлену дома пьяной. Дочь, приоткрыв накрашенный рот, дремала в кресле. Она была во вдовьем платье из черного гипюра, на столе перед ней выстроилась батарея бутылок. Дорогое коллекционное вино, французский коньяк, шотландская водка.

«Она собиралась это все выпить?» – Сергей Павлович наклонился и тронул дочь за плечо. Та что-то промычала и отвернулась.

Он тряхнул ее сильнее. Мадлена раскрыла глаза, и на ее лице отразилось недоумение.

– Тебе чего, пап?

– Я все знаю, – сказал он.

Мадлена молча смотрела, как отец усаживается в кресло напротив и наливает себе водки. В ее замутненном сознании не было ни одной мысли. Перевалов выпил и повторил с нажимом:

– Я все знаю, Мадлена.

– Ты о чем? – промямлила она, глядя на бутылку. – Плесни и мне грамульку.

– Хватит «грамулек»! – отрезал отец. – Ты и так лыка не вяжешь. Не стыдно? Хорошо, что дети на даче, не видят тебя под мухой.

– Я, между прочим, мужа похоронила… имею право…

– Права в другом месте будешь качать, – парировал он. – Ну что, теперь твоя душенька довольна?

– Я сейчас не в том состоянии, чтобы твои ребусы разгадывать…

– Скажи спасибо, что я твою задницу прикрываю!

– А то – что? – вызверилась дочь.

– Ладно, проехали. Мне известно, где ты сегодня побывала. Результат анализа тебя успокоил? Могла бы поделиться радостью с родителями. Беда-то у нас общая.

Мадлена не ожидала такого поворота и оторопело хлопала ресницами.

– Ты продолжаешь следить за мной? Ну, все! – простонала она, ломая руки. – С меня довольно! Я тебе не подопытный кролик! Я свободный человек… что хочу, то и делаю! Захочу, застрелюсь, как Коля! И оставлю детишек круглыми сиротами… Твои любимые внуки потеряют еще и мать…

Перевалов размахнулся и хлестко ударил ее по щеке. Голова дочери дернулась, и наступило отрезвление. Она застыла с открытым ртом, потом разразилась бурными рыданиями.

– Я никогда тебя не бил, – холодно молвил отец. – Теперь жалею. Надо было учить уму-разуму не словами, а более действенным способом. Есть порода людей, которые слов не понимают. К сожалению, ты относишься именно к ним. До меня поздно дошел сей прискорбный факт. Твой Краснов был болен? Говори!!!

Он сделал вид, что замахивается; Мадлена испуганно отклонилась и поспешно выпалила:

– Да! Да! Он звонил мне из гостиницы… в ту последнюю ночь… Сказал, что сожалеет обо всем, что между нами произошло… Что все изменилось, и он передумал разводиться!..

– Негодяй признался, кто его заразил?

– Нет… Но я сразу догадалась!.. Коля собирался покончить с собой, и все еще выгораживал эту дрянь… Она ему дороже жизни была!.. Проклятие! – бушевала Мадлена. – Она разрушила наш брак, папа!.. Она погубила Колю… И что, я должна оставить все, как есть? Дать ей возможность продолжать свои черные делишки?

– Слава богу, что Краснов давно перестал спать с тобой. Зря ты жаловалась и лила крокодиловы слезы.

– Иначе бы он наградил меня подарком от Вареньки?! Ты на это намекаешь?..

Перевалов молча налил себе вторую порцию водки, заглушая лютую ярость и боль в груди.

– Анализ на ВИЧ придется делать повторно, – выдавила Мадлена. – Для того, чтобы окончательно исключить заражение.

– Разумеется. – Отец поднял на нее тяжелый взгляд, которого она с детства боялась больше упреков и ругани. – Марей и Аверкин один за другим ушли в мир иной. Твоя работа?

Мадлена молчала, кусая губы. Перевалов терпеливо ждал.

– Они сами выбрали свою судьбу, – процедила она. – Это не я, а неотвратимый фатум убил их.

– Допустим.

«Не знаю, как ты это обтяпала, дочурка, – подумал он. – Но ловко! Ловчей не бывает! Может, и Краснов не совсем добровольно нажал на курок?»

– «Фатум», как ты выразилась, каким-то образом попал в кадры камер наблюдения.

Мадлена оказалась крепким орешком.

– Меня это не волнует, папа, – заявила она. – Я за фатум не в ответе.

Перевалов налил себе еще водки. Обжигающая жидкость ударила в голову. Зато боль в области сердца притихла.

– Фатум не оставляет следов, – с нажимом выговорил он. – Надеюсь, ты позаботилась об этом.

Дочь пожала плечами. Она всегда отличалась артистическими способностями. Обманывать родителей ей не впервой. Но сейчас не тот случай, когда надо лукавить.

Перевалов откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Разговор с Мадленой давался ему нелегко. Если бы не внуки, он бы нашел способ укротить строптивицу. Только опасения, что дочь выкинет какой-нибудь жестокий фортель, останавливали его от радикальных действий. Перегнешь палку, и, чего доброго, эта дура оставит мальчишек без матери.

– Хватит куролесить, – примирительно молвил Сергей Павлович. – Пора остепениться, Мадлена. На тебе лежит ответственность за детей.

– А как же она, папа? Будет ходить по земле, наслаждаться жизнью, да? Блистать на идиотских благотворительных мероприятиях? Корчить из себя святошу?

– Предоставь это мне.

– Я сама справлюсь, – упрямо вздернула подбородок Мадлена. – Это моя война, папа!..

Южин облазал все мусорки вокруг дома Аверкина и нашел то, что искал. Длинное черное платье и черный платок, сохранившие пряный восточный аромат. Смерть выбросила свои одеяния, как отработанный материал. Больше она не намерена их использовать.

Детектив принюхался к своей находке. «Это же духи дочери Перевалова!» – осенило его. Память сработала с опозданием, но все же выдала искомое данное. Запах фирменных духов оказался таким стойким, что его не перебила даже вонь гнилых отбросов.

Перевалов познакомил Южина с Мадленой в день смерти зятя. Сыщик провел с вдовой приватную беседу, но толку не добился. Та плакала, комкала в руках носовой платок и мямлила нечто невразумительное.

– И что мне делать с этими уликами? – пробормотал он, упаковывая вещи в пластиковый пакет.

Не придя к какому-либо решению, он начал обдумывать компромисс.

«Дело о самоубийстве Аверкина закроют так же, как дела Марея и Краснова. Так зачем мне мутить воду и напрягаться? – рассуждал сыщик. – Моя задача найти Варю, а Перевалов сам намерен вершить суд и осуществлять наказание».

Южин не убедил свою совесть молчать, однако мораль и нравственность не являлись его приоритетами. Работая в правоохранительной системе не первый год, он привык к тому, что система охраняет права власть имущих, а не рядовых граждан. Поскольку Варя была рядовой гражданкой, а Перевалов – влиятельным и богатым человеком, сыщик, как часть системы, отдал предпочтение последнему. Его смущала лишь причастность дочери бизнесмена к загадочным смертям троих мужчин.