Там правда ещё осталось, но учитывая сколько ты пил, только тебе, на бокал… В меня спиртное уже не лезет…

— Вот и хорошо, что не лезет, тебе всё равно, а мне приятно, ещё один бокальчик вкуснятинки усугубить…

— Да ты и так практически весь Кальвадос выпил, — иронично усмехнулся Аристарх, налил Бориске полный бокал, поставил бутылку в урну и не простившись, пошёл в сторону дома.

Припозднившийся прохожий, ставший случайным свидетелем этого действия, сильно удивился, когда увидел, что оставленный бокал взлетел в воздух, а его содержимое утекло в пустоту. Прохожий икнул, перекрестился и сел на корточки. Немного посидев в неудобной позе, он, кряхтя встал, забрал пустые бокалы и ушёл восвояси, что и логично — зачем пропадать добру…

Снег падал на куртку поэта, тот шёл мимо заваленных снегом Патриарших прудов, надеясь, что следующий день всё расставит на свои места, а вдохновение, сотканное из паров Кальвадоса, красоты природы и нахального московского очарования, вышло на первый план и создало очередные строки:

Надежды тихая свирель,

Сиденья в зале ожиданий

Уже остывшая постель,

Свидетель прожитых желаний.

Смурных деревьев череда,

Предчувствие и наслажденье,

Восторг, замёрзшая вода,

В душе зима, печаль, смятенье…

Что будет завтра не пойму,

Сие поэту неподвластно,

Пока иду, пока дышу,

Внимаю жизни — ты прекрасна…

Стихи пролетели шустрой цепочкой рифм, и чтобы их не забыть, поэт присел на скамейку, достал из кармана блокнот с маленьким карандашиком внутри и быстро записал пришедшие в голову строки. Снег продолжал падать, фонари таинственно освещали пространство ночи, а мимо медленно шла женщина с неестественно блестящими глазами. Казалось, она вот-вот заплачет, Майозубов внимательно посмотрел на неё, а затем встал с лавки, отряхнулся от прилипшего снега и направился в сторону дома.

— Простите, но мне кажется, я вас знаю, — раздалось за спиной. Поэт остановился и повернул голову, не понимая, как реагировать.

— Добрый вечер, — не найдя других слов, вежливо произнёс он.

— Вы же — поэт Аристарх Майозубов?

— Так и есть, — кивнул вырванный из вереницы усталых мыслей гений и стал рассматривать стоящую перед ним женщину. Той было чуть больше сорока, сильная одежда выгодно подчёркивала фигуру, яркая помада чуть смазалась от неаккуратного прикосновения, видно женщина хотела смахнуть слезу и задела губы рукавом.

— Вы тут писали стихи?

— Да, так получилось…

— А вы можете их прочесть?

— Могу, — кивнул Аристарх и продекламировал только что записанные строки. В глазах женщины появилось ещё больше блеска, а потом она расплакалась.

— Эти стихи практически про меня, — всхлипывая, вдохнула она.

— Возможно и про вас, хотя когда я их писал, думалось про расставание…

— Да, я так и поняла…

— В вашей жизни произошёл разрыв с кем-то? — из вежливости поинтересовался поэт.

— Ой, нет, что вы — это другое, сегодня днём мой муж и дочь уехали в Вену, а у меня ещё есть дела в Москве.

— Вы из-за этого так расстроены? — посочувствовал Аристарх.

— Я, конечно, скучаю по ним, но дело не в этом, — ответила женщина и её глаза снова наполнились слезами.

— Надеюсь, с вами всё в порядке? — вздохнул Майозубов, желая закончить разговор и пойти домой.

— Думаю, что в порядке — это у меня чисто женское… Понимаете, впервые появилось время пройтись и я вспомнила, как гуляла тут в юности… Я тогда была очень хорошенькой, и все со мной знакомились. Потом произошла встреча с будущим мужем и родилась дочь, затем много сил и времени забрала карьера, и вот минуло чуть больше двадцати лет и всё вроде бы хорошо, но того очарования, увы, больше нет, только эти слёзы…

— Так всё и бывает, — кивнул поэт, вспомнив недавний разговор с Бориской. Тот, в общем-то, говорил про то же самое, намекая, что люди всегда грустят по молодости.

— Да, как ни печально, так и бывает, меня, кстати, зовут Елена, — еле заметно улыбнулась женщина и смахнула с щеки слезу, задев рукавом помаду. В этом жесте читалось что-то неуклюже детское и беззащитное, поэтому Аристарх, поддавшись нежному очарованию, решил немного поговорить.

— Хотите чаю или кофе, тут есть одно местечко, которое должно работать и, возможно, ваше настроение немного изменится.

— Знаете, Аристарх, наверное, не стоит, я тут совсем недалеко живу, просто проводите меня до дома.

— Ладно, — задумчиво согласился поэт, его такой сценарий вполне устраивал, так как сидеть в кафе совсем не хотелось.

До дома Елены добрались где-то минуты за три, снег усилился, огромные хлопья медленно парили в воздухе, создавая полное ощущение зимней сказки. Снежинки переливались в свете фонарей и дивно падали, превращаясь в огромное белое покрывало. Погода располагала к размышлением, поэтому они подошли к подъезду, так и не проронив не слова.

— Кажется, мы у цели, — мягко произнёс Аристарх.

— Да — это мой подъезд, — немного грустно ответила Елена, понимая, что настал момент проститься.

— Тогда я пойду, — вздохнул поэт.

— А может, всё-таки, чаю? — с надеждой в голосе спросила женщина.

— Можно и чаю, — покорно кивнул Майозубов и проник в подъезд вслед за новой знакомой.

Квартира располагалась на четвёртом этаже старого дома, построенного наверное, ещё при царском режиме, пространство жилья осветил талантом какой-то крутой амбициозный дизайнер, отчего сложилось впечатление, что оно создано не для проживания, а для модных фотосессий.

— У вас тут чудно, — вежливо произнёс Аристарх и удобно сел в кресло, стоящее в просторной гостиной, которая одновременно была и кухней.

— Думаете, не перестарались?

— Мне сложно оценивать детали, я не специалист в этой области.

— А я еле привыкла к дизайну, хотя сама одобрила все нюансы проекта. Впрочем, ладно, я сейчас подойду, — сказала Елена, клацнула кнопкой электрического чайника и скрылась за дверью соседней комнаты.

Аристарх, предоставленный сам себе, погрузился в омут непростых эмоций. Прошлое, настоящее и будущее сошлись в единой точке пространства, полностью ограничив осознанный выбор, ведь в его случае, будущее определялось не поступками настоящего, а предначертанностью того, что должно произойти. Получалось, что настоящее не имело никакого смысла. «Ну о какой же свободе вы все столько говорите»? — внутренне возмутился поэт, обращаясь к невидимым оппонентам, и записал в блокнот, всплывший в сознании стих.

Нас поедают пустяки,

Как торопливый шаг дорогу,

Сует вода, людской реки,

Несёт к небесному острогу,

В прощанье множество грехов,

Открытий, лжи и откровений,

А предстоящих встреч альков

Лишь место грёз и сожалений…

И кто бы, что не говорил,

У жизни пошлые сюжеты

И плачут, следуя во мрак,

Судьбу проклявшие поэты…

Елена вошла в комнату переодевшись в красивое платье и туфли на каблуке. У Аристарха возникло ощущение, что она это сделала