– Но это правда, что мы с ней как сестры? –настойчиво спрашивала Лариса, и Любе пришлось подтвердить это еще раз.

Ужин прошел достаточно мирно, Коля первым закончил трапезу иубежал к себе продолжать наслаждаться «Машиной времени», Татьяна Федоровна иЛариса уставились в телевизор, по которому как раз начался фильм, Родиславвышел в прихожую, где стоял телефон – ему нужно было позвонить, а Люба с Лелейпринялись убирать и мыть посуду.

– Ой, Любочка, до чего же у вас телевизор хорошопоказывает! – восхищалась Кемарская. – Вот что значит заграничнаявещь! Краски прямо как в кино! Сидела бы и смотрела целыми днями. До чегокартину хорошую показывают! А на вашем телевизоре вообще красота. У нас-то сЛарочкой черно-белый, так никакого вида. А я бы эту картину в цвете посмотрела.

– Смотрите на здоровье, – сказала Люба, унося накухню очередную порцию грязных тарелок.

Кемарская тут же пересела на диван, вытянула ноги иоткинулась на мягкую спинку.

– До чего ж у вас диван-то удобный, – донеслось доЛюбы. – Прямо сидела бы и сидела…

«Ты и так сидишь целыми днями и сидишь», – сердитоподумала Люба, жесткой проволочной мочалкой оттирая под струей воды сковородку.

Соседи досмотрели фильм до конца и только после этогозасобирались домой. Леля вздохнула с облегчением и ушла в свою комнату: перед сномона хотела еще порисовать, и Люба, с нежностью глядя вслед дочери, подумала,насколько же девочка похожа на Тамару. Та же сосредоточенность, та жемолчаливость, та же любовь к рисованию и готовность часами сидеть в уголке изаниматься любимым делом. Если у Тамары будут дети, интересно, на кого ониокажутся похожими. Неужели на Любу?

Положив на стол в комнате гладильную доску, Люба принесла изванной кучу стираного белья и принялась за работу, поглядывая в телевизор, гдешел какой-то сборный концерт. Спустя некоторое время она спохватилась, что ужедовольно поздно, а Леля так и не вышла пожелать родителям спокойной ночи, какделала обычно. Неужели девочка так увлеклась рисованием, что до сих пор неспит? Или она на что-то обиделась, поэтому легла спать, не попрощавшись?

Люба заглянула в комнату к дочери и застала страннуюкартину. Леля в пижаме стояла перед открытым шкафом, ее одежда была свалена наполу и на кровати, и девочка судорожно что-то искала на полках.

– Лелечка, что случилось? – обеспокоенно спросилаЛюба. – Ты что-то ищешь? Может, я знаю, где это лежит?

– Кофточку ищу, – коротко ответила Леля.

В душе у Любы шевельнулась недобрая мысль, но онапостаралась отогнать ее.

– Какую кофточку?

– Мою любимую, голубую. И куда я ее засунула? Ты невидела, мам?

– А зачем она тебе? Завтра в школу ты наденешь форму.Эта кофточка для лета, зимой в ней слишком холодно. Или ты собираешься в нейспать? – Люба постаралась перевести все в шутку.

– Нет, она мне не нужна. Но она всегда висела в шкафу,на плечиках, и я каждый раз, когда открывала шкаф, ее видела и радовалась, чтоона такая красивая. А сегодня я открыла шкаф, чтобы повесить свою одежду, акофточки там нет. Куда она делась, мам? – В глазах Лели стояли слезы,голос дрожал. – Она же утром была, я помню, она была! Когда я утромодевалась, я ее видела, а теперь ее нет.

В голосе девочки было такое отчаяние, что у Любы сжалосьсердце. Она присела на корточки перед дочерью.

– Лелечка, прости меня, пожалуйста, я очень виноватаперед тобой. Я дала эту кофточку Ларисе.

– Ларисе?! – в ужасе воскликнула Леля. –Зачем?! Зачем ты ей отдала мою любимую кофточку?

– Я не отдала, я дала ее на один день. Только на одиндень, чтобы она один раз ее надела. Пойми, Лелечка, у тебя так много красивыхвещей, которых у Ларисы никогда не будет, а ей ведь тоже хочется носитькрасивую одежду. Она такая же девочка, как ты сама, ей тоже, как и тебе,хочется хорошо выглядеть, и ей, точно так же, как и тебе, очень нравится этаголубая кофточка. Лариса сказала, что у нее есть мечта: хотя бы один раз вжизни надеть эту кофточку и побыть такой же красивой, как ты. Я подумала, чтодо весны тебе кофточка не понадобится, и дала ее Ларисе на один день. Только наодин день. Она один раз ее наденет, походит в ней перед зеркалом и вернет.

– А если она ее порвет?

– Она не порвет.

– А если она ее испачкает?

– Не испачкает. А даже если и так, я ее постираю ипоглажу, и она будет как новенькая.

– А если она ее не отдаст?

– Ну почему же не отдаст? Отдаст. Завтра же, –уверенно ответила Люба, хотя на самом деле ни в чем не была уверена, кромеодного: злосчастную кофточку взяла Лариса. – Прости меня, доченька, ядолжна была попросить у тебя разрешения отдать твою вещь. Но я подумала, что тыне станешь возражать, потому что ты ее все равно пока не носишь.

Леля с трудом успокоилась и улеглась спать, а Люба вернуласьк недоглаженному белью. На душе было паскудно, она все пыталась мысленновыстроить предстоящий разговор с бабкой Кемарской и ее внучкой, чтобы разрешитьситуацию с наименьшими потерями и без взаимных обид.

На другое утро Люба вышла пораньше, чтобы успеть зайти ксоседям. Лариса только-только встала и открыла дверь заспанная и неумытая.

– Тетя Люба? – хмуро сказала она вместоприветствия.

– Ларочка, я на минутку, – мило улыбнуласьЛюба. – Леля заметила, что ты взяла кофточку, и очень расстроилась. Давайвернем ее назад.

– Но я ее даже еще не надела ни разу!

Лариса и не думала ничего отрицать, и от этого Любе сразустало легче. Значит, девочка не воровка, она просто дурно воспитана и непонимает, что нельзя брать чужое без спроса.

– Тогда надень, – предложила Люба. – Наденьпрямо сейчас, мы с твоей бабушкой посмотрим, какая ты в ней красавица, ты тожепосмотришь на себя в зеркало, и потом я ее заберу и отнесу домой. Мы с тобой неспросили у Лели разрешения, и она очень расстроилась. Она не любит, когда безспроса берут ее вещи.

– А если бы я спросила, она бы разрешила? –прищурилась Лариса.

– Наверняка, – заверила ее Люба.

Из кухни выползла Татьяна Федоровна, которая готовила завтракпод громогласное радио и звонка в дверь не услышала. Узнав, в чем дело, оназаохала и замахнулась на внучку рукой с зажатой в ней ложкой, выпачканнойсметаной.

– Я тебе дам – чужое брать! Я тебе покажу! Управы натебя нет! Вся в отца, ну вся в отца, тот супостатом и душегубом оказался, а тыворовкой выросла.

Любе стоило немалых усилий успокоить пожилую женщину иубедить ее, что все в порядке, ничего страшного не случилось, но кофточку надовернуть и больше ничего без спроса не брать.

– А вы сами сказали, что мы с Лелькой вашей каксестры! – вдруг заявила Лариса. – А сестры друг у друга разрешения неспрашивают, берут, что им надо, и все. Пусть она приходит к нам и берет у менячто хочет. Пожалуйста. Мне ничего не жалко. А ей жалко стало, да? Вы сами сказали,что она до весны эту кофточку носить не будет, потому что холодно. А я холодане боюсь, я бы поносила ее сама, пока Лелька не носит. Что ей, жалко?