вой боевого горна, заглушивший гул пламени и крики толпы монстров. Земля задрожала, а в спину ударила песнь.

Братства шахты начнут пляс

(В строй, в строй, вслед за мной!)

Выше кирку, громче глас

(Пой, пой, в такт со мной!)

Манит, манит глубина

Драгоценностей не счесть,

Что в запасах горных есть

Вскормлен скалой, в подземельях рожден

Рос с темнотой, горной твердью защищен

Плоть железо, кости — сталь

(Плоть железо, кости — сталь)

Прокопай свободный край

Брат, со мною запевай!

Я смелый гном, я копаю проход

Кирки, кирки в ход!

Кирки, кирки в ход!*

Прямо к ним по улице, гремя доспехами, чеканила шаг стальная стена гномьей фаланги, во главе которой стоял рослый гном, вооруженный мечом. Другой рукой он удерживал нечто, отдаленно похожее на державу.

— Гномы клана Кимлогнар пришли на помощь своему дому! — камнепадом обрушился на улицу его голос. Сотни гномов ответили ему боевым кличем, а сам Форгрим ощутил то, с чем уже попрощался, а именно надежду. Пока они оттаскивали раненных десятник поймал молчаливый, полный уважения кивок гномьего предводителя. А фаланга тем временем ускоряла свой шаг, переходя на бег. Не сразу, но в один миг он заметил, как ровные ряды марширующих гномов окутывала синевато-серая дымка, постепенно становившаяся плотнее и материальное. Далекому от жизни регулярной армии стражнику понадобилось еще некоторое время, чтобы понять, что он видит перед глазами легендарную коллективную технику. Навык, выделяющий посвятивших себя войне в отдельную группу, и делающий воинов по настоящему страшной силой на поле боя между армиями. Когда даже группа оруженосцев и сквайров при должной сноровке может выдержать атаку магистра, или порвать мастера клинка.

Но не время было любоваться чужой доблестью, врагов было еще много, а опасность не миновала. Битва еще не проиграна! Они еще даже толком не увидели тех, кто натравил на них этих искалеченных магией разумных. Вал заклинаний не стихал, а светопреставление в небе не думало прекращаться, лишь замирая на считанные мгновения, чтобы ударом сердца позднее вспыхнуть с новой силой. Поэтому подняв за собой людей, еще способных сражаться, Форгрим повел их вслед за гномами. Стена должна быть отбита, а город защищен!

* * *

По пепелищу, бывшему еще час назад жемчужиной их города, шли двое мужчин, и если одного из них, одетого в бело-золотые одежды, можно было назвать стариком, то второй без сомнений был настоящим ископаемым. Дряхлый, сгорбленный под тяжестью прожитых лет мужчина, носивший черную с серебром военную форму давно павшей страны, он, тем не менее, ступал твердо и уверенно. С другой стороны, чему удивляться. Десятки? Сотни? Тысячи раз ему приходилось прокладывать свой путь сквозь дым и пепел войны?

В одном из них легко узнавался ректор Академии магии Ауразиона Сорм, личный ученик Лорда Мелуи Жак де Гиз. Лицо второго среди живых помнили немногие. Глава Морской Магической Академии Марсело Зандос, разменял четвертую сотню лет и редко показывался на глаза обществу, предпочитая публичным выступлениям работы в своей лаборатории. Они шли молча, не размениваясь на слова. Шаг за шагом они пробирались к центру когда-то великолепного дворца.

— Не могу поверить… — заговорил Де Гиз. — не могу поверить, что учителя нет! Что за магия могла принести такие разрушения!

— Придется поверить. Смерть одаренного такой силы ощутил даже я, и это при том, что мой путь увел меня от некроса так далеко, что чувствительность к нему была практически полностью потеряна. В каком состоянии сейчас наши пародии на некромантов мне даже страшно представить.А магия, хах, поздравляю тебя сопляк, мы все стали свидетелями того, что мир не видел уже больше трех сотен лет — божественная магия, — сгорбленный старик смачно плюнул на землю.

— Да даже божественная магия, откуда бы они ее не вытащили, не смогла бы пробить барьер учителя! — казалось бы уже поседевший с годами мужчина вел себя как подросток, впрочем в какой-то мере его можно было понять. Глыба, бывшая чем-то непоколебимым на протяжении более чем ста лет его жизни, осыпалась пылью.

— Значит применили какую-нибудь подлую дрянь. Это же сучьи эльфы Золотой Кроны, самые бесчестные и больные на голову ублюдки старого мира, — за этим последовала волна ругательств сразу на нескольких языках.

— Попрошу! Учитель тоже был эльфом!

— Сопляк, только из уважения к твоему учителю, его силе и мудрости, я прекратил пополнять свою коллекцию эльфийских черепов, — без тени иронии ответил ему спутник.

В этот момент они наконец нашли то, что искали. Казавшаяся издали небольшим огоньком аномалия, оказалась вблизи сферой из плотного света двух метров в диаметре. Внутри нее спали три эльфийских и два человеческих ребенка, а рядом стоял воткнутый в землю посох, выглядящий как ровная белая палка без сучков или каких-либо шероховатостей. На нем все еще остались ладони разумного, державшего его до самого конца.

— Хах, даже после смерти старый проходимец продолжает мешать мне ненавидеть его народ. Хей, Жак, что это за ребятня знаешь? — спросил великий магистр у своего опустившегося на колени перед посохом коллеги.

— Да… Учитель часто преподавал талантливым детям, которых считал достойными… И кажется понимая, что атака нацелена в первую очередь на него… Выбрал их жизни вместо своей. Надо доставить их в безопасное место.

Ровно минуту продлилось молчание в память об одном из самых могущественных чародеев Домгандейта — Аэлару Мэлуи.

— И что теперь? — подняв голову к небу, сказал человек потерявший приемного отца и учителя.

— Что теперь? Ха-ха-ха! — рассмеялся Марсело Зандос, — теперь сопляк только одно. Война!

Пятка посоха старика ударилась о землю, подняв в воздух облачко пепла. По кварталу, ставшему выжженым пустырем, прошлась незримая обычным взглядом волна, и сразу после ее затухания вокруг пустыря во вспышках заклинаний перемещения начали появляться маги. Все те, кто выжил после удара по сердцу города. Все те, кто был вне зданий академий, сейчас лежащих в руинах. Все те, кто ждал этой секунды, чтобы отомстить за разрушенный дом.

Великий магистр Марсело перехватил посох двумя руками. Спина его распрямилась. По старческим сухим рукам побежали разряды магической энергии. Глаза затопила синева бездонного океана. А потом он заговорил.

— Согласно законам нашего славно города Ауразиона, я, Марсело Зандос, принимаю на себя командование обороной. Командирам боевых крыльев обеих Академий прибыть для доклада о статусе личного состава и формирования плана. Корпусам энфорсеров выданы максимальные полномочия, отправляйтесь и помогите ополчениям до прибытия регулярных частей. Члены семьи Мэлуи, поднявшие оружие против защитников