– Глупцы, – сказал он, вытаскивая из себя древко стрелы за наконечник и бросая ее на пол. – Вы думаете, эта зубочистка может мне навредить?

Ему никто не ответил.

Трое солдат королевской стражи стояли словно окаменев. Двое из них с неприкрытым ужасом смотрели на самого крайнего – того, кто выстрелил.

Каз сжал зубы и поднялся с колен. Его шатало от яда в организме. Дым, выпущенный солдатами, выветрился, но отравление было сильным. Все плыло, было сложно контролировать собственное сознание и сохранять ясность ума. Али сделала первые шаги, чтобы приблизиться к Казу, пока аюстала отвлекали королевские стражи.

Страх на лицах солдат был смешан с отвращением, и эти гримасы были явными даже через стеклянные забрала масок. Обычных людей воспитывали с пониманием, что нечисти не бывает, а когда они узнавали правду, то начинали ненавидеть тех, кто смел существовать вне воли человека – и так отличаться, и так превосходить по силе.

Доркал не сдерживал себя. Одним взмахом его руки троица была отброшена вон из лавки. Громкие, но недолгие крики прекратились, когда солдаты приложились черепами о камень мостовой, вылетев за порог магазина.

Один солдат, чья некогда белая форма была теперь выпачкана в крови и грязи, встал и, пошатываясь, вытащил лук и неуверенно прицелился. Вероятно, именно он и выпустил стрелу в сердце аюстала в прошлый раз. Вот только снова провернуть этот трюк Доркал не позволил – он перерезал горло человека раньше, чем пальцы того отпустили натянутую тетиву.

Двое оставшихся королевских стражников попятились назад, собирая белоснежной тканью одежды грязь с мостовой. Это рассмешило аюстала, и его смех разносился по опустевшей улице, с которой разбежались все, увидев, что происходит что-то непонятное, но жуткое и явно угрожающее жизни.

Доркал поднял в воздух обоих стражей – ужасный хруст – и страх и отвращение исчезли с их лиц. Тела с жутко скошенными шеями рухнули на мостовую. Пустые глаза солдат остались навсегда открытыми в небо.

Каз делил людей на две категории: на тех, кто покровительствовал жителям Ночного Базара, считая их могущественными и полезными, и на тех, кто их ненавидел, потому что не мог объяснить и принять само существование созданий ночи, и прятал за этой маской животный страх.

Солдаты относились, по мнению парня, ко второй категории. В любой другой ситуации Каз был бы не прочь позлорадствовать над их участью, но приблизилась Али и буквально упала к нему в руки. Ее дыхание было тяжелым и частым, девушка хватала ртом воздух. Каз чувствовал, как бешено и слабо бьется ее сердце. Он вытер рукавом рубашки кровь с ее губ.

– Нужно что-то сделать, – Али кивнула в сторону Доркала, когда тот выкинул солдат из магазина. – Или нам крышка.

Каз не мог не согласиться. Но он знал только один способ избавиться от аюстала.

– Мы должны убить его.

– Если мы убьем его, то и Заула тоже? – спросила Али.

Каз не мог посмотреть в глаза девушке. Ему хотелось солгать, дать надежду, пусть и мимолетную. Но ложь никогда не доставляла ему удовольствия – а сейчас особенно. Поэтому он сказал правду:

– Да.

Али бессильно заплакала. Каз по-прежнему избегал ее глаз, но почувствовал, как Али прижалась к нему всем телом, утыкая голову ему в плечо. Ее трясло от слез и беспомощности.

– Я не смогу.

– Знаю.

Каз вынул старый нож, пригодный только для вспарывания карманов и кошельков. Парень нередко пользовался им в Ночном Базаре, но не мог предположить, что воровской клинок пригодится ему и в мире людей.

Этот ножик достался ему еще в детстве в Ночном Базаре. Каз тогда часто убегал от Холда, который самозабвенно взялся обучать его грамоте. С завидным упорством демон заставлял сидеть над скучными книгами и учить языки. Каз считал это бесполезным. Куда интереснее было учиться как можно ловчее срезать кошельки и быстро прятать добычу.

Но долго это скрывать не получилось. Старый демон, как ни бился, так и не смог отучить человеческого ребенка от увлечения воровством – и решил извлечь из этого пользу, тем более что Каз и вправду проявлял недюжинный и даже странный талант.

Холд достал заброшенный, столетиями лежавший в пыли ножик и отдал его мальчику, наказав никогда не применять иного оружия. Демон был настолько серьезен, что пользоваться чем-то другим Казу не приходило в голову, даже когда он достаточно вырос и мог бы выбрать и освоить любое оружие.

– Сейчас это просто старый нож, у лезвия которого отломан кончик. Может казаться, что он ни на что не годен. Но сделай его своим верным другом, испытай его в деле – и ты удивишься. Однажды он сможет спасти жизни. Попроси его разрушить – и он разрушит что угодно и сам наполнится отобранной силой.

Тогда это показалось очередной демонской небылицей. Но с возрастом, все лучше узнавая логику Ночного Базара и знакомясь с магическими предметами, Каз понял, что нож Холда – один из них.

И сейчас настало время испытать его.

Доркал наигрался с телами солдат и вошел в лавку. Он шагал по книгам – их обложки трещали под его ногами, а страницы сминались. Сердце Каза бешено стучало, и он надеялся, что Али не чувствует его страха.

Парень сжал кожаную рукоять. Ладони потели, и он боялся, что нож выскользнет из рук. Аюстал медлил, смакуя момент. Этих двоих ему хотелось убивать подольше, чем тех слабеньких стражников короля.

– Я и забыл, насколько люди хрупкие создания. Так легко… Ломаются!

Каз почувствовал, как Али вздрогнула в его объятиях. Одной рукой он прижимал к себе девушку, а в другой держал нож, которым собирался убить друга. Али дернулась, чтобы посмотреть на аюстала, говорившего ртом Заула ужасные слова, но парень не позволил. Он мягко переложил слабое тело Али на пол за свою спину, загораживая собой от Доркала. Ей больше не нужно видеть смерть.

– Закрой глаза, – прошептал Каз.

И Али закрыла.

Шаги аюстала стихли. Он остановился в паре метров и плотоядно оскалился. Каз принял боевую стойку и старался, чтобы Доркал не видел, как дрожат его руки.

Темные глаза смотрели на Каза.

Одними губами он прошептал слово, которое на магическом языке Ночного Базара означает «Разрушь»:

– Banizy’aar.

И метнул нож в Заула.

Каз не помнил, как добирался до замка. Просто шел. Переставлял ноги. Держал Али за руку. Единожды за всю дорогу он мельком взглянул на девушку. В ее глазах была пустота, а все мысли остались там – в старом книжном магазинчике. Каз тоже не мог забыть ту картину. В последнюю секунду, когда нож уже вошел в тело Заула, заполненное аюсталом, в глазах аями появился проблеск осознания. Будто Заул на какой-то миг вернулся. Каз был уверен: перед ним промелькнула знакомая улыбка прежнего Заула – беспечная и добрая. А потом она погасла, и его глаза закрылись. Доркал в теле аями рухнул на колени, а потом и на пол – замертво.