требующие внимания и заботы. Они подвержены заболеваниям, имеют свой срок жизни. А уж траты ресурсов, причём, не только финансовых, — баснословны! В наш век — век технологий — это нецелесообразно.

— Люди тоже имеют свой срок, — выдавила из себя Виктория Сергеевна. — Их тоже хотите заменить машинами?

— Когда-нибудь и такое может произойти, — жёстко ответил начальник, и Виктории нестерпимо захотелось выплеснуть ему в лицо чай. — Мир меняется. Кто-то понимает, что за техникой — будущее. А кто-то пытается сопротивляться, и в итоге оказывается сломан.

— Это что, угроза?

Артём Никитич возмущённо ахнул:

— Что вы?! Я просто пытаюсь объяснить вам, что не все нововведения — зло.

Но Виктория видела, что выражение лица его не изменилось, и осталось таким же раздражённым, как и во всё время разговора.

— Что будет с… нормальными экземплярами?

Артём Никитич расслабился:

— Их выкупил один из членов совета. У его внука день рождения, а мальчик грезит джунглями. Вырученной суммы хватит, чтобы не только оплатить разработку техно-двойников растений и сделать ремонт, но и выплатить все неустойки из-за сокращений.

— То есть… — Виктория беспомощно оглянулась, будто надеясь увидеть ожившего мужа и найти в его лице поддержку. Но его не было. Лишь частички пыли летали в воздухе, хотя жалюзи были опущены до подоконника, и ни один луч света не проникал в кабинет. — Все редкие виды, в данный момент произрастающие в оранжерее, возьмут и… высадят на газоне в начале ноября? Для того, чтобы избалованный мальчишка почувствовал себя Индианой Джонсом?

Артём кинул взгляд на наручные часы и встал с дивана:

— Боюсь, нам с вами не понять друг друга, а у меня совсем нет времени на пространные объяснения. Дорабатывайте, а вечером зайдите в бухгалтерию за расчётом. Вам выплатят всё, что полагается. И отпускные тоже.

— Сделайте мне подарок на прощание, — внезапно попросила Виктория, наблюдая, как пылинки ложатся на её сцепленные руки. — Отдайте кашпо с твидией. Я принесла её из дома полгода назад.

— С чем-чем?

— Оксипеталумом.

— Ах, да… Увы. Не могу. Не стоило вам вносить его в базу — теперь это собственность оранжереи. Хотя, признаться, я не уверен, что ему найдут применение: экземпляр совсем поник. Вероятно, придётся утилизировать.

— Я выкуплю. Всё, что перечислили: зарплата, отпускные… Этого хватит?

Артём Никитич сжал пальцами переносицу и поморщился:

— Вы бьётесь за неликвид, и готовы пожертвовать немалой суммой денег. Понимаю, что новость могла выбить вас из колеи, но это не повод…

— Твидия дорога мне. Это подарок мужа.

Артём прищурился, снова посмотрев на часы, и, помедлив, кивнул:

— У чёрного входа должна стоять машина. Рабочие уже начали погрузку. Скажите, что я разрешил забрать эту… твидию. Вместо грамоты за стаж работы. И помните: мы всегда вам рады. Как самому преданному посетителю.

* * *

Вечером, сидя на диване и уставившись в одну точку, Виктория не могла собраться с мыслями. Кашпо с твидией, возвышающееся на тумбочке возле приоткрытого окна, напоминало о случившемся, а переломанные косорукими грузчиками стебельки чуть покачивались от сквозняка.

Такой же переломанной чувствовала себя и Виктория. Не внешне, а где-то внутри, на одном уровне с сердцем. Единственное, чего ей хотелось, — чтобы в комнате появился Виктор. Тихо встал за спиной, ласково провёл по плечам, смахивая усталость, задевая пальцами длинные золотые серёжки. Дотронулся до мочки. Нежно проведя носом по скуле, вскользь поцеловал в висок. Положил подбородок на голову. И обнял так крепко, словно боялся, что Виктория исчезнет.

И он появился. Сотканный из пыли, которая должна быть заметной только в солнечных лучах. Нереальный. До боли родной.

Виктория подняла взгляд. Не поверив, покачала головой.

— Зачем ты оставил меня? — Она вытерла ребром ладони непрошеные слёзы и спросила тихо, будто у самой себя: — Почему ушёл?

— Прости меня, Ви. Я не хотел.

— Мир раскололся пополам, обнажая гнилое нутро. Всё привычное, понятное и любимое внезапно стало никому не нужным. Оранжерея погибла. И я вместе с ней. Даже твидия цвела, лишь когда ты был рядом… Без тебя всё рушится. Господи, почему чудес и правда не существует на свете?

— Но они есть, — лукаво улыбнулся Виктор. — И я всегда был с тобой. Всегда присматривал за нашим садом. Витал рядом, освещая дорогу. А иногда, уж прости, не сдерживался и щекотал. Ты так уморительно чихала! Как зайчик: «Пти!».

— Но… я не видела…

— Видела. Но не хотела верить.

— А почему теперь…?

— Потому что это последнее, что у тебя осталось. Вера в чудо.

Женщина встала с дивана и, подойдя к окну, посмотрела на солнце.

— Я так и не успела рассказать тебе легенду про царицу. Ты думал, что я забыла. А я её дополнила.

— Расскажи мне сейчас, — попросил Виктор, переминаясь с ноги на ногу. От движений его призрачного облика казалось, что предметы в комнате чуть шевелятся. Или же у Виктории просто кружилась голова.

— Давным-давно, — шёпотом начала Виктория, с трудом приседая на пол возле кашпо с длинными стебельками, усеянными свернувшимися цветочками, — миром правила царица Твидия. В её сокровищнице хранились несметные богатства, но самым ценным являлся тайный сад с растущими в нём звёздочками, которые Твидия каждую ночь высаживала на небо, а в конце и сама, превращаясь в яркую точку, улетала наверх, и наблюдала за миром с высоты. По утрам же она первой спускалась обратно, смывала с себя усталость, и прятала звёзды. Но однажды люди, во все времена подверженные алчности и злости, захотели проникнуть в сад. Им казалось, что как только они будут поровну владеть крошечными искорками, то мир станет лучше. Договорившись со служанкой царицы, они отдали склянку из тёмного стекла. Служанка дождалась, когда уставшая от ночного сияния Твидия отправится в купель, расположенную возле сада, и незаметно вылила в воду содержимое склянки. Как только отрава коснулась воды, царица ахнула и попыталась выбраться из купели. Но яд успел проникнуть в кровь. Тело вспыхнуло, на мгновение озарив окрестности, и исчезло, осыпав сад невиданными ранее голубыми соцветиями. А звёзды, лишившись своей хранительницы, самой яркой на небосклоне, навсегда остались там, никем не собранные. Как бы люди ни пытались их достать, — лишь обжигались и слепли. Так прекрасная Твидия осталась в памяти людей в образе растения с соцветиями, напоминающими звёзды…

Алое закатное солнце, прячась за горизонтом, походило на огромный распустившийся бутон.

«Завтра будет дождь», — подумала Виктория, чувствуя, что засыпает.

Сердце билось медленнее, ступни холодели. Виктор заметил это и грустно улыбнулся, протягивая руку:

— Ви, пойдём домой? Пора.

— Куда? — с трудом разлепив губы, пробормотала Виктория, и прикрыла глаза.

— На небо. Звёзды заждались свою царицу. Царицу Твидию, которую