более прекрасном обличье. Тот, кто стоял сейчас перед Королем, был доблестным паладином и истинным светом. Больше всего правитель Благого Двора боялся потерять свое сокровище.

— Я ухожу, — произнес юноша твердо, — и вы покажете мне дорогу назад.

Король медлил. Любовался, пытался дотронуться и отдергивал руку. Старался очаровать легкой улыбкой или игрой взора. Но ответный взгляд синих глаз юноши, немигающий и твердый, отвергал любое соблазнение.

— Ты не желаешь отвечать на мою любовь, но кажется готов ею воспользоваться, — Король мелодично рассмеялся. — Носители бессмертной крови видят границу. Я вижу.

Правитель дразняще огляделся, побуждая юношу следить за собой в надежде на подсказку. Потом слегка склонился с седла:

— Если ты выбираешь быть человеком, ты никогда не выйдешь отсюда. Но если решишься признать себя наследником древнейшего народа и хранителем этих земель, то... сможешь уйти. Считай это испытанием.

Он медленно провел перед юношей широким рукавом одеяния и развернул белоснежного коня, словно готовясь исчезнуть.

— Я бы мог похитить тебя, как обычного смертного и держать во дворце сколь угодно столетий, нестареющим... прекрасным... своим... Но я желаю, чтобы ты сам пришел ко мне, склонился передо мной и признал мою власть над тобой.

Король Благого Двора натянул поводья. Уже исчезая за деревьями, правитель обернулся:

— И бессмертным не уйти от своей судьбы. Я готов ждать. Ты стоишь любых ожиданий.

Листва скрыла правителя от юноши. Тот снова нетерпеливо обернулся, ища глазами туман.

«Мне нужно вернуться».

Королевство бессмертных окружило его безмолвием, будто ожидало его решения, готовясь или растерзать отступника или заключить в свои объятия, как вернувшегося из чужбины сына.

«Хорошо... Я признаю...»

И снова жадный поиск выхода, хоть тени, хоть намека на бледные клочья волшебного тумана.

«Будь все проклято! Я готов стать наследником Короля Благого Двора».

Лес плавно преобразился. Он стал темнее, краски чуть поблекли, граница его придвинулась к смертному миру. Юноша вновь пошел вперед уже намного увереннее, чем раньше, почти не пригибая шагами траву.

Если бы в мире смертных было кому наблюдать, они могли увидеть, как из тумана перед воротами старого замка появился воин в вороненых доспехах, но без коня и без оружия. Темно-синие перья плюмажа спускались до плеч и трепетали на ветру. Рыцарь снял кованую перчатку и уже готов был поднять с лица забрало, но все истаяло, едва он сделал последний шаг, ступив на траву человеческого мира.

Грэм сжал пальцами витые прутья ворот, прижимаясь горячим лбом к их прохладе, приходя в себя.

— Откройте, — пробормотал он, — я нашел дорогу.

✧☽◯☾✧ Два часа спустя ✧☽◯☾✧ Ворота школы ✧☽◯☾✧

Туман напугал ее. Выйдя из автомобиля, Элли невольно взглянула в сторону леса и едва подавила порыв уйти в непроглядную и дрожащую грязно-серую хмарь. Но отчаяние уже покинуло девушку. Сейчас она почти готова была разрешить себе гнев, но как можно было сражаться с этой безликой, враждебной и пугающей сущностью, голос которой звучал в голове? Какого оружия она могла бы испугаться, перед какой силой не устоять?

«Верни мне его».

«Ты о ком?» — равнодушно ответило что-то. Была ли эта мысль рождена ее собственным разумом или ответ действительно пришел из иного мира — Элли не дано было понять.

Девушка медленно вошла в распахнутые перед ней ворота, не оглядываясь ни на кого, не пытаясь заметить, кто идет рядом или обгоняет ее на тропинках и развилках. Увидеть на чьем-то лице улыбку или просто любое выражение, лишенное страдания или ярости, было бы выше ее сил.

Мастер Персиваль довел Элинор до дверей ее комнаты и, негромко попрощавшись, ушел. Кажется, она не ответила. Или все же прошептала что-то? Она и сама уже не понимала. Хотелось забыться. Она медленно повернула ручку двери.

Первое, что увидела Элли, зайдя в свою комнату — синие звезды. Высокие звезды в глубокой черноте летней ночи. Или это были глаза Грэма и его темные волосы, так непривычно рассыпанные по плечам. Дальше пошли обрывки, образы, отдельные выхваченные из общей картины реальности куски мозаики. Ее шаг навстречу. Сближение почти вплотную. Пальцы, словно не ее, гладящие юношу по щеке. Слова, которые не дают себя высказать, но вырываются наружу беззвучным стоном. И совсем рядом от крика — слезы. Радостные до неверия, и полные отчаяния оттого, что это все сон, и пробуждение станет равно смерти. Его мягкие руки, перехватывающие ее запястья, его губы, оставляющие горячий отпечаток на ее ладони.

— Я попросил Брианну позволить мне подождать твоего возвращения... здесь.

Элинор, боясь моргнуть, спугнуть это волшебное наваждение, все продолжала смотреть и смотреть на знакомое, но неуловимо изменившееся лицо. Как будто оно стало прекрасней. Хотя, куда уж больше?

От Грэма веяло чарующей, магнетической силой. Во взгляде, и раньше казавшемся девушке властным и гордым, появилось что-то новое, не имеющее подлинного имени на земных языках.

Синие глаза смотрели прямо на Элли, но и сквозь нее, в бесконечную череду веков и эпох.

«Если я сплю, то приказываю своему сердцу остановиться, и пусть это видение продлится вечность»!

— Как ты смог вернуться? — наконец-то Элли позволила себе спросить.

Мысли ее метались от одной версии к другой, сочиняя самые фантастические сценарии.

Грэм отпустил руки девушки и провел пальцами по своему запястью, нащупывая бархатистый, слегка выпуклый шрам.

— Во мне кровь Короля Благого Двора. Теперь я ровня тебе, Элинор. Теперь я бессмертный.

✧☽◯☾✧ 02 июля ✧☽◯☾✧ Общежитие второго курса ✧☽◯☾✧

Приближался День Рождения Элли. Дома обычно не праздновали, близких друзей в прошлой школе у нее не было, максимум на что она могла рассчитывать раньше — торт и что-то полезное в качестве подарка. Магистра вспоминать было мучительно, но Элли была благодарна за то, что Ренар открыл ей глаза. Мысленное слово «родители» окончательно поменялось на «те люди». Дарили они ей обычно то, что и так были обязаны покупать — одежду или что-то для школы. Сейчас Элли уже рассчитывала на более приятный праздник, хотя и понимала, что у подруг нет возможностей для особых даров. И дело даже было не в деньгах, в школе не было ни лавок, ни магазинов.

Правда Агнесс, запавшая в душу повару-лепрекону своей старательностью, сказала, что тот собрался что-то испечь для Дня Воплощения, как говорили ведьмы, но для этого нужно было дождаться вечера. У Элинор возникла мысль, не упросить ли шофера отвезти их троих... и, быть может, еще одного трудноуловимого брюнета в Дублин на прогулку. Но реальность решила за нее.