— Но тогда получается какая-то ерунда — выходит, чтоубийство совершилось около трех часов ночи, — возмутился Дюриэа.

— Угу, — буркнул Грэмпс, — совершенно верно.А патологоанатом, проводивший вскрытие, утверждает, что Прессмана должны былиубить в промежуток между четырьмя и одиннадцатью вечера двадцать четвертого.Только потому, что была зажжена лампа, все были уверены, что убийство былосовершено после наступления темноты… А я пытаюсь втолковать вам, что горящаялампа не имеет непосредственного отношения к убийству; дело в том, что убийцапобывал в домике Прессмана два раза.

— Тогда все-таки когда же произошло убийство? —спросил Дюриэа, который, хоть и против своей воли, все больше и большезаинтересовывался объяснениями Грэмпса.

— Прессман, друзья мои, был убит совсем незадолго допяти вечера двадцать четвертого числа, — объявил Грэмпс. В голосе егозвучала твердая уверенность в своих словах.

— Этого не может быть. У нас есть свидетели, которыеутверждают, что в пять часов Прессман был еще жив…

Кто это может утверждать? воскликнул Грэмпс. — Ктоможет твердо знать, что тогда в доме был именно Прессман? Сондерс говорит, чтоон видел, как кто-то опустил портьеры в ту минуту, когда их машина подъехала кворотам. И Сондерс и Тру в один голос утверждают, что слышали, как какой-точеловек ходил по дому. Но оба они признают, что человек в доме за все это времяне произнес ни слова. И они в один голос утверждают, что в поведении этогочеловека было что-то странное — им даже обоим независимо друг от друга пришло вголову, что у него в руках было оружие… Итак, только потому, что они слышаличьи-то шаги в домике и были уверены, что домик принадлежит Прессману, онисделали поспешный вывод о том, что слышали именно Прессмана… А теперь я скажувам кое-что интересное относительно того человека, который был в домикеПрессмана. Я совершенно уверен, что это был именно убийца, а Ральф Дж. Прессманлежал уже в это время на полу мертвый.

Лассен резко обернулся к Дюриэа. В его глазах окружнойпрокурор прочел неподдельное изумление.

Дюриэа, которого все больше и больше интересовал этотразговор, развернулся на переднем сиденье, чтобы сидеть лицом к Грэмпсу.

— Господи помилуй! — воскликнул он. — В этомчто-то есть!

— Они слонялись туда-сюда вокруг дома, — продолжалГрэмпс, — и в это время все портьеры были спущены. А когда уже былообнаружено тело, то они уже были все подняты и в комнате горел свет.

— Должно быть, убийца дождался, пока уедут Сондерс сТру, а затем зажег свет и поднял портьеры.

— Нет, — возразил Грэмпс, — горящая лампаговорит о том, что зажжена она была около трех часов. Лампа ведь не соврет, онаже не человек… Я ведь уже говорил вам, что убийца дважды приезжал в домикПрессмана… А теперь давайте немного поговорим об этой так называемой предсмертнойзаписке. Те заголовки, которые были наклеены на листок, вырезались из газеты,которая никак не могла попасть в Петри раньше восьми-девяти часов вечера.Обдумывалась эта идея с запиской, по всей вероятности, довольно долго, а вотвоплотить ее времени уже не оставалось… Хотя, может быть, не так уж и долго оннад ней думал, ненамного больше, чем клеил саму записку, правда, все-такикакое-то время у него на это ушло.

— К чему вы клоните? — спросил Лассен.

— Я имею в виду, что эта предсмертная записка былаподброшена убийцей, когда он уже во второй раз приезжал в домик к Прессману. Ив этот момент произошло что-то, настолько испугавшее убийцу, что он не подумало том, чтобы прикрутить фитиль лампы, так что она продолжала сильно коптить…Это, по моим расчетам, произошло около трех часов утра. А теперь я скажу вам,что так сильно испугало убийцу. Та девушка, Ева Реймонд, приехала туда, чтобысделать попытку как-то задобрить Прессмана и спасти от его гнева своегоприятеля — а может быть, она надеялась выгадать и что-то для себя. Она вошла вдом, увидела мертвое тело, закричала и опрометью бросилась бежать. Тогда-то онаи потеряла свою пудреницу… Так оно, по всей видимости, и произошло. А убийца,должно быть, был в это время там, в том доме.

Тусклым, невыразительным тоном Дюриэа спросил:

— Ну, с этим все ясно, Грэмпс. Можете не продолжать. Агде же сейчас Ева Реймонд?

— Сейчас она в домишке Прессмана, — виноватымголосом объяснил Грэмпс. — Я, если можно так сказать, проводил своего родапроверку.

— Сними с него наручники, Борден, — скомандовалДюриэа. — Поворачивайте обратно, Пит… это, конечно, сумасшедшая теория,но, может быть, в ней что-то есть.

— Ничего сумасшедшего в ней нет, — оскорбилсяГрэмпс. — Здесь только логика, холодная, неумолимая логика. И с этим вамничего не удастся поделать ни сейчас, ни через миллион лет… Могу вам ещекое-что сказать. Ева Реймонд — ваш единственный шанс уличить убийцу и вывестиего на чистую воду. Он, конечно, не уверен в этом, но не может исключить такуювозможность, что она могла видеть его через окно. Это как раз то, что мучаетего. Если бы не этот факт, он мог бы быть совершенно уверен в своейбезопасности.

— Ева Реймонд намного облегчила бы нам жизнь, если бысразу рассказала нам, как все это было на самом деле, — недовольно сказалДюриэа.

Грэмпс немедленно бросился на ее защиту.

— Не стоит сердиться за это на бедную девочку, —примирительным тоном сказал он. — Ей с детских лет пришлось прокладыватьсебе дорогу в жизни…

Серебристый смех Милдред прервал его объяснения.

— Помнишь, Френк, что я тебе говорила, —веселилась она. — Если имеешь дело с мужской половиной рода Виггинсов,всегда ищи женщину.

Через полчаса после того, как Грэмпс предъявил Еву Реймондокружному прокурору с шерифом и объяснил им еще кое-что, а также преисполнилсягорделивой уверенности в том, что без него эти славные представители власти нис чем бы не справились, он снова приступил к делу:

— Итак, вернемся к оружию, которым было совершенопреступление. Револьвер, как мы выяснили, принадлежал Прессману. Это можнорасценить двояко: или убийство было тщательно спланировано и убийца заранеезавладел револьвером Прессмана, чтобы выдать убийство за самоубийство, или жечеловек, застреливший его, не собирался вначале его убивать. Но затем, значит,произошло что-то непредвиденное, а револьвер Прессмана оказался в пределахдосягаемости… А теперь, как я себе это представляю, если бы это преступлениебыло спланировано заранее с самого начала, то у убийцы уже была бы подготовленапредсмертная записка и ему не пришлось бы вырезать заголовки из газеты, котораяпришла в Петри, как минимум, через четыре часа после убийства… Поэтому этапредсмертная записка и приобретает такое значение. Я на своем веку прочел кучудетективов. Каждый раз, когда человек фабрикует записку, вырезая слова изгазеты, это означает, что он боится, как бы не узнали его почерк. Обычно такделают похитители детей и так далее… Разве я не прав, а, шериф?