готова удовлетвориться положением, существовавшим до войны. Он проинформировал об этом графа Чернина, а тот поручил австро-венгерскому послу в Берлине немедленно связаться по данному вопросу с германским министерством иностранных дел. Там сильно удивились и сделали запрос Верховному командованию насчет того, на каком основании и кто уполномочивал меня делать кайзеру подобные заявления. От меня потребовали объяснений, и я легко доказал, что произошло досадное недоразумение, так как император неправильно истолковал мои слова. После этого Карл I передо мной извинился. Одновременно заметив:

– Чернин, как всегда, излишне поспешен!

Тем временем на Восточном фронте Антанте при помощи Керенского еще раз удалось навязать свою волю, создав в русских войсках такой наступательный порыв, что мы были вынуждены начать готовиться к обороне. При этом начальник австро-венгерского Генерального штаба Артур Арц фон Штрауссенбург не выказывал ни малейшей обеспокоенности, хотя и не исключал, что русское наступление может закончиться успехом. К какому подъему боевого духа в русской армии это могло привести, предсказать было невозможно, но с возможностью появления устойчивого воинственного настроения приходилось считаться. Поэтому в июне, несмотря на тяжелую ситуацию на Западе, германское Верховное командование по согласованию с Главным командованием «Восток» решило на всякий случай перебросить оттуда войска на Восточный фронт.

При этом в случае необходимости предполагалось осуществить прорыв в район населенного пункта Зборов с тем, чтобы охватить южный фланг Русского фронта с севера. Планы, которые не были осуществлены в 1916 году, пришлось возобновить. Однако вопрос о том, следует ли проводить наше наступление только в ответ на атаки русских или независимо от них, оставался открытым.

Первыми выступили русские. 1 июля они начали наступление, которое осуществлялось поэтапно против Северного фронта с направлением главного удара на участок Тернополь – Станислав. Севернее Днестра их атаки удалось отбить, а вот южнее, в зоне ответственности 3-й австровенгерской армии, русские прорвали фронт и достигли населенного пункта Калуш, а затем Ломницу.

Страх перед русскими так и не был преодолен, в результате чего произошли инциденты, подобные тем, которые имели место под Луцком в 1916 году. В итоге значительно ослабленная обороноспособность австро-венгерских частей вновь поставила под угрозу успех централизованно организованных контратак немецких войск. Тем не менее немецкая поддержка и быстро угасший наступательный порыв русских позволили создавшуюся угрозу ликвидировать. 19 июля нам удалось начать контрнаступление, завершившееся полным успехом. Искусственно раздутый боевой дух русских был сломлен, и весь Южный фронт пришел в движение. В результате Галицию и Буковину в начале августа удалось полностью освободить.

Тарнополь был отвоеван прусской гвардией, и император Вильгельм поспешил туда, чтобы выразить слова благодарности своим доблестным воинам. При этом он прибыл в город раньше кайзера Карла I, что вызвало неудовольствие последнего. Конечно, в кругу экспертов он безоговорочно признавал заслуги немецких войск, но их публичное выпячивание при освещении совместных боевых операций его крайне раздражало. В результате австро-венгерская военная пресс-служба получила от него указание изображать достигнутые южнее Днестра успехи как результат действий одних только австро-венгерских частей и подразделений, хотя решающий вклад в эти успехи внесли германские дивизии. По этой же причине император Карл I решил провести вручение многочисленных наград и внеочередное присвоение воинских званий австро-венгерским генералам.

Неудачный исход осеннего русского наступления привел к свержению тогдашнего российского правительства и установлению в России власти большевиков, которые провозгласили мир «без контрибуций и аннексий», а также «право народов на самоопределение». То, что Вена отзовется на такой призыв, было ожидаемо.

В то же время сохранение восточных австро-венгерских границ без изменений само по себе означало для Австрии весьма успешный выход из войны, хотя она и была внутренне готова пожертвовать ради достижения мира Восточной Галицией.

А вот для Германии и Пруссии обстоятельства складывались иначе. Они находились на конечном этапе победоносного военного похода и не желали отказываться от своих ожиданий от его окончания, которые к тому же совпадали с чаяниями русского приграничного населения. Поэтому вначале и не удалось добиться признания провозглашенных русскими принципов заключения мира. Настало время для осуществления припасенных графом Чернином «запасных шансов».

Польский вопрос

В начале войны из добровольцев был сформирован так называемый «польский легион», состоявший в своем большинстве из поляков, имевших австро-венгерское, а также частично российское подданство. Позднее он стал включать в себя три бригады, одной из которых командовал глава подпольной антироссийской польской военной организации Пилсудский. По своей натуре это был типичный заговорщик, человек неблагонадежный, отличавшийся непомерным тщеславием и недисциплинированностью. Данный «польский легион» сражался в составе австро-венгерской армии, имея на своем счету как бесспорные достижения, так и досадные промахи.

После успешного наступления летом 1915 года в завоеванной части Польши сначала по чисто военным соображениям были образованы два генерал-губернаторства – немецкое и австрийское со столицами соответственно в Варшаве и Люблине. При этом политическое будущее Польши находилось в подвешенном состоянии, поскольку тогда серьезных причин для скорого принятия соответствующих решений не имелось.

В следующем же, 1916 году Центральные державы были поставлены перед необходимостью решения весьма трудных задач, поскольку превосходство Антанты в людских ресурсах заметно возрастало, а наши собственные оставались ограниченными. Поэтому казалось очень заманчивым использовать оккупированную территорию Польши для ведения войны, формируя польские войска. Причем особенно решительно поддерживал эту идею тогдашний начальник австро-венгерского разведывательного управления полковник фон Хранилович-Шветассин. Весьма благосклонно оценивал подобные перспективы и немецкий генерал-губернатор в Варшаве генерал от инфантерии фон Безелер. При этом предполагалось в кратчайшие сроки сформировать 15 дивизий. Предпосылкой же для создания польской армии, естественно, рассматривалась возможность провозглашения независимости Польши под защитой Центральных держав.

Постепенно решение польского вопроса начало сдвигаться с мертвой точки, превращаясь из чисто политического аспекта в военный. Даже фон Гетцендорф, который к готовности поляков к самопожертвованию обычно относился довольно скептически, в письме министру иностранных дел назвал претворение в жизнь польского вопроса делом «чрезвычайно важным и требующим скорейшего решения».

Тем не менее император Вильгельм II по поводу такого скорого решения польского вопроса испытывал серьезные опасения, поскольку видел в этом препятствие в достижении сепаратного мира с Россией. Однако после договоренностей с австрийцами о том, что верховное руководство польской армией и определение перспектив ее развития будет возложено на Германию, его удалось переубедить.

Со своей стороны в целях создания единой польской армии Германия попросила образовать единую административную территорию, передав Люблинское генерал-губернаторство в подчинение Варшаве. Однако Вена эту просьбу отклонила, так как не желала утрачивать единственную опору против русских в оккупированных частях Галиции и Буковины. Опасалась она и серьезного подрыва авторитета Дунайской монархии среди поляков. В итоге с ущербом для общего дела