На секунду он задумался, его лицо приняло на редкость серьезный вид.

Затем, как ни в чем не бывало, парень направился к выходу, восклицая на ходу: — Значит, собрались все добренькие деревенские и избавились от всей злой нечисти с особой жестокостью!.. Ибо их милосердие — беспощадно!

* * *

Агний скрупулезно сортировал лекарственные снадобья из принесенных Юргисом коробок. Тонкие пальцы с драгоценными перстнями изящно двигались, подчеркивая его аристократизм.

Я расположилась в кресле у камина и молча наблюдала за ним, а в голове вертелись картинки недавних событий.

Пока волколак расставлял склянки и настойки в ряд на стеклянном столике, я собралась с духом и заговорила: — …Что Юргис имел в виду под той фразой, Агний? Все добрые деревенские собрались и избавились от злых с особой жестокостью…

Агний прервал свою деятельность и с мученическим выражением взглянул на меня.

— Те упыри, что сейчас бродят по деревням нашего края, когда-то были выходцами из этих самых деревень. Много веков назад в их общины пробралась сама Тьма, подпитываемая их страхом и невежеством. Не исключено, что сами прислужники Тьмы прокрались в эти деревни, заменяя тех, кто раньше восславлял Светлых Богов. Они повлияли на их умы своими побуждающими к ненависти и насилию речами. Ритуалы кровавых жертвоприношений, под предлогом усмирения нечисти, посеяли семена зла в их душах. Их деяния обратились против них же. А полвека тому назад на эти деревни напала вся взращенная нежить. Та, что они подпитывали своими жертвами. Теперь нет там ни души, ни человечности. Одна нежить осталась.

По телу побежали мурашки, воспоминания о прошлом пронеслись в памяти.

— Знаешь, Агний. А ведь… В моей деревне в качестве жертвы была принесена я. Именно поэтому я и оказалась в лесу в ту роковую ночь. И теперь здесь, в этом поместье.

Агний внимательно слушал меня, в его взгляде застыло сострадание. И стоило мне замолчать, опустив взгляд, как он, не говоря ни слова, подошел и бережно заключил меня в объятия.

Чувствуя его сострадание, я ощущала, как в груди становится легче. Казалось, будто моя душа становилась светлее от одного его присутствия.

* * *

Агний непринужденно несет меня на руках, его тень отражается на высоких стенах, пока мы проходим мимо искусно исполненных скульптур и негаснущих лампад. В воздухе стоит легкий запах старинных ковровых покрытий и завядших роз, а из музыкального зала доносится печальная мелодия рояля.

— Постой. Мои покои находятся в другом крыле. Куда ты меня переносишь? — хмурясь, вопрошаю я.

Агний безмятежно кивает, огибая лестничный пролет, ведущий в западную часть имения, где находились зимние сады и парадный зал.

— Тебе нужен отдых. Спокойствие и тишина. А твои покои, боюсь, сейчас будут слишком тесными, если я оставлю тебя там без присмотра.

Проходя мимо высоких сводчатых окон, я замечаю, как за их пределами в лунной подсветке кружат снежинки, похожие на заблудших духов, стремящихся обрести покой. Сквозь покрытое инеем стекло виден силуэт одинокого дуба, дозорно стоящего в просторном дворе; его раскидистые ветви тянутся к небу, напоминающие скрюченные растопыренные пальцы. Ограды нет.

В голове мелькает шальная мысль: отсюда было бы слишком легко покинуть владения поместья.

Агний с грацией распахивает тяжелую двойную дверь в свои покои — дерево скрипит, ударяясь о его плечо.

Комната окутана неярким светом горящих канделябров: он опускает меня на роскошный диван у камина, после чего сразу же идет разжигать его.

Ткань серебристой шелковой ночной сорочки, в которую я переоделась в его кабинете, струится по моим ногам, переливаясь на свету.

Оставшись наедине в просторных покоях, я обращаюсь к возвышающимся оконным проемам, из которых открывается вид на дремучие темные леса неподалеку.

Пока Агний занимается камином, первое пламя которого рассеивает по комнате трепещущие тени, я ловлю свое отражение в оконном стекле.

Невольно хмурюсь и склоняю голову. Я выгляжу иначе: губы приобрели более насыщенный оттенок, глаза засияли ярче, а длинные волосы шелком струились по плечам.

— Агний… — шепчу я — звук собственного голоса кажется мне чужим и обольстительным.

Мои пальцы проводят по изящному вырезу ночного платья, прощупывая прохладный шелк на коже. Я прикрываю глаза, наслаждаясь новыми ощущениями: шелк подобен ласке любовника к моему обнаженному телу: бедрам, животу, груди. Моя рука скользит вниз, дыхание учащается.

Что-то во мне пробуждается — необузданное влечение, контролировать которое я не в состоянии. Яд вурдалаков разливается по жилам, разжигая желание, возбуждающее и пугающее одновременно.

Раздается шипение Агния. Его плечо, которое я повредила во время первого пробуждения, все еще болезненно отзывается.

Наблюдаю со стороны, как мое тело по собственной воле движется, точно марионетка, управляемая чужими пороками.

— Ты так рисковал ради меня… — бормочу я хрипловатым голосом. — Зачем тебе делать подобное ради того, кого ты едва ли знаешь?

Я скользящим шагом приближаюсь к Агнию, мои движения легки и магнетичны. Его глаза неотрывно наблюдают за мной: в их глубинах проступает беспокойство, пока тот застёгивает манжеты на рукавах.

— Ты наша гостья, Шура. И теперь — моя близкая подруга, если мне будет позволено так выразиться. Позволишь?..

— Нет. Даже не думай.

Я перехватываю его руки в свои, вновь расстегивая пуговицу на рукаве. Он удивленно следит за тем, как я провожу пальцами по его украшенной шрамами руке, едва ли касаясь кожи.

Приподнимаю его запястье и наношу легкий поцелуй на место шрама. Агний взирает на меня из-под опущенных ресниц, которые чуть подрагивают, когда я повторяю поцелуй.

Я слышу удары его сердца — ритмичный бой, который усиливается, когда я провожу пальцами по его локтю, переходя к груди.

С хищной неторопливостью приподнимаю его вторую руку и придвигаюсь ближе, касаясь губами его большого пальца. Чувствую, как напрягается его тело, как предвкушение теплится в груди и опускается к животу.

Его прикосновение к моей щеке мягкое, почти нерешительное, но я чую нарастающий голод, скрывающийся под поверхностью его глаз: угольно-черного и небесно-голубого.

Я ловлю его большой палец между зубов. Дыхание Агния сбивается, глаза темнеют.

Он такой же, как и все остальные мужчинки. Его так же легко заполучить, имея лишь смазливое личико. А у меня есть все — и личико, и фигурка, и сладкая, невинная душа. Но последнее — ненадолго.

В голову закралась сладостная мысля.

— На мне все еще стоит метка Морана?

Агний кротко улыбается, приближаясь к камину, чтобы подбросить в него еще дров.

Его молчание раздражает меня. Мне необходим ответ. Ведь если я освобожусь от этой мерзкой метки, то смогу наконец выбраться из этого унылого захолустья.