из батона. Там оставалась впадина, которую расширяли, углубляли. Работа неспешная, монотонная: бум-бум-бум… Наверное, каждый удар отдавался в мозгах осажденных и вызывал тошнотворную мысль, что скоро наступит страшный конец.

На четвертый день появилась первая сквозная дыра в стене. Ее пытались заделать изнутри, но таран продолжал бить рядом, расширяя выемку. Пандус тоже подрос хорошо. С него уже можно было забираться на стену без лестниц, правда, используя обе руки, что при штурме чревато тяжкими последствиями. Стало понятно, что еще день-два — и внутрь города хлынут толпы ассирийских воинов. Тут-то нервы у горожан и сдали. Ночью на обоих берегах реки наши патрули подняли тревогу, потому что вниз по течению проплыло несколько лодок. Их обстреляли из луков и пращ, в кого-то попали, но большая часть ускользнула безнаказанно. Утром в ту сторону поскакали конные отряды и никого не нашли. Наверное, беглецы добрались до моря и вдоль берега поплыли на запад к другому убежищу — городу Ингира.

Утром осажденные запросили переговоров. Им разрешили прийти и выслушать условия, на которых будет принята капитуляция. Делегацию из семи жрецов возглавлял тучный старик со злобным лицом, которого поддерживали под руки два крепких раба. Он служил в главном храме города, посвященном хурритскому богу войны и грозы Тешубе. Видимо, выбрали из-за внешности, по образу и подобию бога. Оказалось, что лоханулись. Остался бы покровителем города Мардук, глядишь, и не случилось бы беды. Жрецу тяжело было стоять, но туртан Ашшурдан не предложил ему сесть, правильно предположив, что в таком случае будет меньше пустой болтовни.

Переговоры начались с заверения, что жители города не виноваты, что их принудили и прочей ерунды в том же духе, что этой ночью баламуты сбежали из Тарса, что теперь никто не мешает заключить мир. Туртан Ашшурдан слушал внимательно, кивал, а потом приказал слуге зачитать список горожан, причастных к мятежу. Был он длинный, на нескольких табличках. Судя по стремительно скисшим лицам жрецов, они не ожидали, что мы настолько хорошо осведомлены. Разведка у ассирийцев на высшем уровне по нынешним меркам.

— Они все сбежали ночью, — скривив злобную рожу еще больше, заявил тарский жрец.

— Тогда за каждого, отсутствующего в списке, будет казнен кто-нибудь из вас, — предупредил Ашшурдан.

— Сбежали не все! — тут же дружно выпалили остальные жрецы.

Часа через два ворота города открылись. Башни возле них заняли ассирийцы. После чего началась рассадка на колья бунтовщиков. Их, избитых, в порванной одежде, со связанными сзади руками, группами человек по десять приводили сограждане, злорадно ухмыляясь и со скабрезными шуточками, к внешнему краю рва, возле которого пленные крестьяне на виду у жертв заостряли толстые жерди и вкапывали в землю. По большей части мятежниками были богатые этнические греки. Пассионарные эллины, поддерживая друг друга, быстро сколачивали состояния, из-за чего явно не пользовались любовью аборигенов из других народов. Когда кол был вкопан, палачи выбирали счастливчика, который или тупо, покорно подчинялся, или истерил и брыкался, связывали ноги, чтобы не мешал, и задирали подол туники, оголяя бледный, незагорелый зад, тощий или толстый, а затем поднимали над плохо оструганным острием, прицеливались под будничные команды «левее-правее», после чего опускали резко под истошный вопль жертвы и развязывали ноги, не достающие пока до земли, чтобы дергался и быстрее опускался все ниже и ниже. Так меньше будет мучиться. По жерди стекала кровь, как бы смазывая ее, чтобы процесс шел быстрее. Остальные приговоренные стояли рядом, смотрели и слушали, что будет и с ними очень скоро. Судя по бледным лицам, это ожидание было страшнее самой казни. Перефразируя одного киногероя, тебя посодют, а ты не бунтуй!

46

Думаю, не сильно ошибусь, если скажу, что Ингира — это типичная греческая торговая фактория. По утверждению аборигенов, больше половины населения составляют выходцы с Пелопоннеса и островов рядом с этим полуостровом. Сейчас эллины осваивают соседние регионы, а в следующем веке доберутся до севера Черного моря, в том числе Крыма, откуда я отправился в путешествие по времени. Хотя вполне может быть, что уже обосновались в том же Керченском проливе, только пока малой группой среди киммерийцев, которых обеспечивают красивыми и сложными в изготовлении товарами из своих исторических полисов, получая взамен по дешевке колониальные товары. Затем греков станет больше. Они построят или хитростью захватят крепкие города, подвинут хозяев, станут правителями. Видимо, Ингира как раз на последней стадии колонизации. Греки решили поддержать борьбу с ассирийцами, чтобы потом освободиться и от ослабевших местных правителей, но всё пошло не так, как им мечталось.

Горожанам сделали предложение сдаться на нашу милость. Уверен, что большая часть была рада это сделать, но не они решали. Получив отказ, мы обложили Ингиру основательно, чтобы никто не сбежал, подключив и местных моряков, которым была обещана половина добычи при захвате тех, кто попробует по морю пробиться к осажденным или сбежать. Наверняка, узнав о нашем приближении, в город на всякий случай затащили галеры, на которых прибыли беглецы из Тарса. Тут же начались осадные работы. Сперва был засыпан ров в нескольких местах. В двух, построив к ним галереи, начали делать подкопы в валу, на котором стояли стены. Не то, чтобы на них делали ставку. Скорее, растягивали внимание и силы защитников. Главной фишкой ассирийцев были пандус, который начали насыпать в самом удобном месте, и две башни с таранами, которые привезли на нескольких десятках длинных арб, запряженных двумя парами волов каждая. Пригнали и пленных крестьян, занимавшихся саперными работами во время предыдущей осады. Дело было для них теперь уже знакомое, поэтому работали споро. К тому же, получили обещание, что после захвата города будут отпущены по домам. Неподалеку был холм из ракушечника, который вырубали кайлами и ломами, и с недавно убранных полей поблизости сгребали лопатами верхний слой почвы, отвозя все это к осажденному городу на освободившихся арбах. В итоге пандус рос быстро. Стены у Ингиры высотой всего метров пять, а со стороны моря не больше четырех, не сравнить с Тарсом.

На этот раз я не проявлял инициативу, не шастал по ночам по крепостным стенам. Было понятно, что город обречен. Справятся и без меня. Днем проводил время в речушке с холодной водой, протекающей возле Ингиры, или в море с теплой. Иногда заплывал далеко и лежал на спине, любуясь голубым безоблачным небом. Вода соленая, плотная, хорошо держала меня. В такие моменты казалось, что я вернулся в двадцать первый век, приехал на отдых в турецкий отель с обслуживанием «все включено». В этом плане