из дома и надежно охраняется. Лучше подождать, когда он вернется сюда, — попробовал я отбиться от слишком опасного задания.

Правитель Ассирийской империи правильно понял меня и сказал:

— Ладно, посмотрим, как он будет себя вести. Если угомонится, тогда пусть поживет еще.

Наша армия развернулась и пошла в обратную сторону, гоня огромную отару захваченных баранов, которых с каждым днем становилось меньше, потому что распределялись между отрядами на ужин. Заодно по пути выгребали все, что находили в покинутых халдеями населенных пунктах. Оказывается, они даже земледелием занимались, в начале холодного времени года сеяли ячмень. Собранный урожай хранили в зерновых ямах, а солома уходила скоту, когда отсиживались в поселениях на холмах во время разлива Тигра и Евфрата. В теплое время года перемещались от одного пастбища к другому, наведываясь за зерном. Мы выгребли из ям всё, что в них было. Что-то съели сами, что-то скормили лошадям.

В районе Сиппара отряды из городов на западе Ассирийской империи пошли дальше вдоль берега Евфрата, а остальные — вдоль Тигра. Двигались быстро. Всем хотелось вернуться домой к сбору урожая летних культур. Не на все успели, что-то собрали до нас.

Дома меня ждала приятная новость — рождение дочери, которой дали хеттское имя Шапшушу. Роды прошли очень легко, потому что девочка родилась маленькой, около трех килограмм. Ашму это раззадорило, заговорила, что можно будет завести еще несколько детей. Немного угомонил ее, сообщив, что мне предсказали смерть, если будут иметь от одной женщины более трех. Жена вздохнула тяжело и согласилась еще на одного и хватит. С предсказателями сейчас не спорят, поэтому можно вешать на них любое нужное тебе ограничение.

43

Следующие три года для меня прошли мирно. До многих дошло, что Синаххериб, может, и уступает отцу в боевитости, но военачальники у него толковые. Не поняли это горцы, обитавшие северо-восточнее Ниневии, но небольшая ассирийская армия под командованием туртана Ашшурдана погоняла их, а потом захватила город Укки в Мидии, царь которой решил, что ему по силам тягаться с Ассирией. На что надеялись первые и второй, для меня загадка. Ладно бы дела в империи шли плохо, враги давили с разных сторон и/или внутри была смута, претенденты сражались за престол. К их несчастью, в Ассирии было тихо и спокойно. Живи себе, радуйся. Так нет, какой-то придурок подцепил звездную болезнь и объявил себя самодержцем. Через несколько месяцев ни его, ни города, в котором правил, ни горожан. Те, что уцелели во время штурма, были переселены в Южную Месопотамию, чтобы разбавить там халдеев.

На четвертый год после похода ассирийской армии в Иудею звездняк поймал Кируа, шакну провинции Хилакку. Этому нашептали сладких обещаний посланники Мидаса, царя Фригии, расположенной рядом. Наводить конституционный порядок отправили Ашшурдана, который, как предполагаю, предпочел бы остаться дома, но не мог отказать правителю. Видимо, Синаххериб учел это и прислал гонца ко мне, предложив присоединиться к походу, возглавить конницу. Я передал через него шарру Ассирии, что примкну к армии на подходе к Хилакку. От Халеба до этой провинции раза в три ближе, чем от Ниневии. Это самая западная, горная часть будущего государства Киликия, от которой и произойдет название всей территории. Я побываю в нем в составе разных армий.

На самом деле я собрался опередить ассирийскую армию и решить некоторые личные вопросы: продать четырех жеребцов, не подходящих по стати, и купить взамен одного-двух на племя, чтобы влить свежую кровь. Хилакку — бывшая территория хеттского царства и одна из немногих провинций, где серьезно занимаются коневодством. Местность у них гористая, плодородных почв мало, вот и выживают за счет лошадей и другого скота. Заодно разведаю местность и постараюсь узнать, кто и почему мутит воду? Отправился я в путь вместе с Абаей, который скакал на одном из жеребцов и очень гордился собой, присматривая за остальными тремя, которые были привязаны сзади к замыкающей караван, купеческой арбе, нагруженной товарами. Мне кажется, если бы во время нашей первой встречи паренек знал, что его ждет впереди, то сам напросился бы ко мне в рабы. А может быть, знал, а я не догадываюсь об этом? Кто его знает, сколько таких, как я, скитальцев по эпохам⁈

По тому же перевалу, по которому я добрался от побережья до Халеба, теперь двинулся в обратную сторону. В том месте, где он сужается метров до двухсот, мятежники возвели каменную стену высотой метра два, сложенную абы как, местами без раствора. Возле нее несли службу сотен пять тяжелых и легких пехотинцев. Для того, чтобы удержать перевал, их слишком мало, для того, чтобы оповестить о приближении ассирийской армии, слишком много. В итоге занимались поборами с купцов. Я тоже отстегнул им бронзовый шиклу за проход с лошадьми, запомнив лица. Надеюсь, встретимся еще раз.

Будущая Киликия началась с провинции Хиява, расположенной в аллювиальной равнине, образованной многовековыми наносами нескольких горных рек. Почва очень плодородная, поэтому люди живут издавна и с тех самых пор постоянно воюют за право оставаться на ней, удобряя ее своей и чужой кровью. Столица провинции Адана. Сейчас это довольно большой город тысяч на двенадцать жителей с крепкими каменными стенами высотой метров восемь. К мятежу не присоединилась. Может быть, потому, что большую часть горожан составляли репатрианты из Месопотамии, усвоившие с первого раза, чем заканчиваются подобные мероприятия. Мятежники сидели в Тарсе и Ингиру, расположенных ближе к морю и заселенных, в том числе, греками, перебравшимися в опустевшие дома, когда Шаррукин навел ассирийский порядок в провинции Хиява и назвал ее Куэ.

Адана была конечной точкой купеческого каравана из Халеба, поэтому, переправившись на противоположный берег реки, на берегу которой располагалась столица, я переночевал на постоялом дворе и утром примкнул к другому каравану, который шел в Иллубру, столицу провинции Хилакку. Переход занял неполных четыре дня. Дорога петляла между холмами, а потом пошла потихоньку вверх. С каждым днем жара доставала все меньше, а в последнюю ночевку на старом и плохо ухоженном постоялом дворе я даже замерз малехо. Это было единственное место в небольшой деревушке для ночевки купеческого каравана, вот хозяин, чахлый мужичонка, и не суетился особо. На его узком лбу под выстриженными аркой черными волосами прямо таки проплывала бегущая строка: «Не нравится — ночуйте на природе!».

Иллубру — горная крепость на отроге. По форме треугольник с выпуклыми, кривыми боками. Нормальный подход только с одной стороны, перед которой от края до края вырублен ров глубиной метров семь. Крепость напомнила мне Сугдею, она же Судак.