Визитка была точь-в-точь такая же, какую дал мне Пол, толькофамилии, соответственно, разнились. Та же самая компания. Выходит, они коллеги.

— А что. Пол пропал? — полюбопытствовала я.

— Да. Он, видите ли, не отвечает на звонки.Беспрецедентный случай! Вы не знаете, где Пол?

— Есть два варианта, — сказала я, останавливаясь иповорачиваясь к Мартину Фостеру лицом. — Вариант первый. Он встретилочередную русскую красавицу и обалдел от нее до такой степени, что забыл освоих обязанностях.

— Не может быть, — покачал головой Фостер, итесемки его треуха взмыли ввысь и снова опали.

— И вариант второй, — не реагируя на егозамечание, продолжила я — Ваш Пол лежит в каком-нибудь подъезде с двумя дыркамиот пуль. Одна — в голове, а вторая — в сердце.

Несмотря на свою очевидную жизнестойкость и доселе отменныйцвет лица, Мартин Фостер тут же пошел трупными пятнами. Основы русского языкатоже мгновенно выветрились у него из головы.

— Откуда ви знает? — взвизгнул он, отступая на двашага назад.

— Я только предполагаю. — Я пожала плечами и с садистскимудовольствием добавила:

— Всех, с кем я знакомлюсь в последнее время, находятпочему-то именно в таком непрезентабельном виде. Кстати, с вами это тоже можетслучиться. Вы мне не расскажете, почему?

— Нет, — замотал головой американец и снова попятился. —Я не знаю, честный слов!

Мартин Фостер повернулся и, приподняв полы своего длинногороскошного пальто, помчался прочь, словно заяц, попавший в свет автомобильныхфар. Он петлял по дорожке, загребая грязь начищенными ботинками. Я немногопохохотала ему вслед — просто так, ради самоутверждения — и отправилась домой.Буду гнать всех дурацких иностранцев. Мне и отечественных неприятностейхватает.

Уже на лестничной площадке было слышно, как надрываетсятелефон. Скорее всего, это Катерина. После вымачивания в Ведьмином болоте онавсе же слегла с температурой и кашлем, и у нее даже не было сил пытать меня потелефону. Впрочем, я была этому даже рада. Теперь, когда никаких сомнений всобственной нормальности у меня не осталось, компаньонка, обремененная маленькимребенком, меня не устраивала. События последнего времени выглядели страшновато.Два трупа все-таки. Хоть они и исчезли, это вовсе не значило, что вместе с нимиисчезла и опасность.

— Алло! — крикнула я, врываясь в квартиру слошадиным топотом. Вдруг не успею и пропущу что-нибудь важное?

— Привет, Лерочка! — воскликнул в трубке смутнознакомый женский голос. — Это Елена!

Я сообразила, что это секретарша Валдаева, и, радостнопоздоровавшись, стала ждать, когда она назовет какие-нибудь цифры.

— Я хотела узнать: какого размера ты покупала костюмпрошлым летом? Красный, американский? Мне он был впору, а теперь я не могуприпомнить.

Я посмотрела на часы и уверенно ответила:

— Восемнадцатый.

Если телефон прослушивают мужчины, они ничего не заподозрят.Откуда им знать, что восемнадцатый американский размер подошел бы мне только водном случае: если бы меня было в два раза больше. Но цифра должна былаозначать время встречи. А раньше шести я к «Речному вокзалу» не успею. Мне ведьнадо еще пообедать.

Не могу же я выносить все эти переживания на голодныйжелудок? Так и язву недолго заработать. Кроме того, полчаса беспокойстваотнимают столько же сил, сколько аэробика доктора Вайса. А силы необходимовосстанавливать, чтобы не пасть, словно лошадь, в самом конце забега.

— Ладно, тогда пока, — сказала между темЕлена. — Пойду прибарахлюсь. Потом еще позвоню, расскажу, что купила. Ясейчас в торговом центре — Пока, — сказала я, прикидывая, что бы такоеприготовить, чтобы не застрять на кухне.

В конце концов я решила сварить суп из замороженныхшампиньонов и вермишели-пятиминутки. Для мужа-самозванца я демонстративновыставила на стол банку кильки в томате. Он ведь вчера принял меня заалкоголичку! А что может быть у алкоголички в холодильнике? Только закусь, неправда ли?

Итак, визит на фирму, где работал Егор, придется отложить назавтра. Встреча с частным детективом гораздо важнее.

* * *

Почему-то я думала, что сыщик, подменивший Валдаева, долженбыть достаточно молодым. Поэтому когда со мной заговорил пожилой дяденька,похожий на лейтенанта Коломбо, в скромном пальтишке, в карманы которого онзасунул руки без перчаток, я даже как-то не сразу сообразила, как реагировать.

— Стойте спокойно, — поспешил сказать тот. —Меня зовут Виктором. Сделайте вид, что выбираете книгу.

Я и в самом деле выбирала книгу в тот момент, когда онподошел. Даже не успела добраться до остановки маршруток, где, собственно, идолжна была состояться встреча.

— Я был в Питере. Ваш муж скрылся. Никаких следов.

Но я над этим работаю. Кстати, если вам интересно: семьи унего там нет, он блефовал.

Я вздохнула с облегчением. Обломки теории о параллельныхмирах все еще болтались в бурном море моего подсознания. Приятно было от нихосвободиться.

— Тут такое дело, — пробормотала я, схватив сприлавка томик Гаррисона и начиная быстро пролистывать страницы. — Яполучила очень странное послание.

Я в двух словах рассказала о записке и о том, как узналаописание женщины с желтой косой, которая вложила записку в книгу.

— Понятия не имею, кто она такая, но если в ходерасследования вам попадется женщина с подобными приметами, дайте мне знать.

Виктор сдержанно кивнул.

— Но это еще не все, — продолжала я. — Вотвам адрес, — я сунула в его руку бумажку, на которой записала все данныена почтальона, труп которого исчез с лестничной площадки. — Попробуйтевыяснить, куда подевался этот человек. Его убили на моей лестничной площадке,но никто этому не верит.

Виктор еще раз кивнул и сказал:

— Когда будут новости, Елена позвонит.

Я схватила с прилавка подвернувшийся под руку любовныйроман, сунула продавцу деньги и нырнула в метро.

Дома меня ждал не насытившийся до сих пор лже-Туманов. Онвылакал кастрюльку супа и теперь хмуро ковырял вилкой в банке с килькой. Ясжалилась над ним и повязала фартук.

— Погоди, — я отобрала у него консервы. —Сейчас зажарю для тебя кусок мяса.

— Для меня? — искренне удивился он. — Чем жея заслужил твое хорошее отношение?

— Ничем. Когда этот фарс закончится, я хочу, чтобы тывспоминал обо мне без неприязни.

— Я испытываю неприязнь не к тебе, а к рыбе, —пробормотал он, но тут же спохватился и воскликнул:

— Ты называешь наш брак фарсом?! И почему это,интересно, он должен закончиться? Мне не нравится такая постановка вопроса!