Да и она сама тоже, сонно думала Мари. Она прибыла сюда, чтобы выполнить свою работу и вернуться к Тесс. И нельзя допустить, чтобы этому что-то помешало. Мари собралась было вытащить свою руку из ладони Джулиана, но потом передумала. Убаюканная теплом его прикосновения, она погрузилась в сон.

Спустя некоторое время ее глаза распахнулись сами собой. За окном серое небо окрашивалось в розовый цвет. Мари села на кровати, ругая себя за то, что проспала, ведь Джулиану нужно было уйти до рассвета. Или он тоже проспал? Подняв голову, она увидела, что он не спит, наблюдая за ней. Она встретила его взгляд, и они, как в поезде, какое-то время смотрели друг другу глаза в глаза. Только теперь их чувства не скрывала темнота.

Усилием воли она оторвала от него взгляд.

– Который час?

– Уже почти рассвело, – определил он по краскам неба.

– И зачем я только уснула! – Мари соскочила с кровати.

Он тоже поднялся.

– Ничего страшного. – Джулиан проснулся раньше и мог бы давно уйти. Но не ушел. – Впервые за много недель я по-настоящему выспался.

Из-за двери донеслось шуршание. Мари открыла ее и увидела Уилла. Неловко переминаясь с ноги на ногу, он напряженно смотрел в пространство между ними. Тоже почувствовал, поняла Мари, что между ней и его кузеном крепнет привязанность.

– Ты не пришел на аэродром, – обратился Уилл к брату. – Я стал беспокоиться. Нам пора.

Она повернулась к Джулиану:

– Куда вам пора?

– Меня вызывают в Англию.

– Когда? – невольно охнула Мари.

– Улетаю сегодня утром. Прости, что не сказал, – быстро произнес Джулиан, очевидно вспомнив, как минувшим вечером пообещал больше ничего не скрывать от нее. – Только об этом никто не должен знать. Это всего на несколько дней, – торопливо добавил он. – Максимум на неделю. – Тоскливые нотки в голосе…

– Но как же мост?

– Взрыв должен произойти не раньше чем через две недели. К тому времени я вернусь. – Она уловила сомнение в его тоне. Верит ли он сам в то, что говорит?

Теперь, когда Мари знала, что Джулиан улетает, чувства, которые она пыталась замолчать ночью, грозились захлестнуть ее.

– Тебе обязательно лететь? – тихо спросила она, заранее зная, что услышит в ответ.

– Теперь придется взлетать днем, – вмешался Уилл, опередив с ответом Джулиана. – Нужно торопиться.

– Мне с вами поехать на аэродром? – осведомилась Мари. Вдруг она зачем-то понадобится там?

– Чем меньше народу, тем безопаснее, – покачал головой Джулиан. – Тем более в светлое время. – Оно и к лучшему, подумала Мари. Ей было бы невыносимо смотреть на то, как «Лисандр» взмывает ввысь, унося его из их мира. – Береги себя, пока я не вернусь. – Джулиан повернулся к брату: – Присмотри за ней.

Уилл торжественно кивнул.

Мари хотела выразить протест: она не нуждалась в присмотре. В конце концов, она агент, а не ценная вещь или чья-то там девушка, за которыми необходим присмотр. Но, вероятно, братьев связывала некая нерушимая клятва, и касалось это чего-то более важного и значимого, чем ее безопасность.

Внезапно у нее возникло тревожное чувство, что ему не следует покидать Францию.

– Тебе правда обязательно лететь? Сначала туда, потом – обратно. Это же так такой огромный риск.

– Иначе нельзя, – ответил Джулиан, мыслями уже в пути. – Через неделю вернусь, – пообещал он, направляясь к выходу. Глядя вслед братьям, Мари не могла избавиться от ощущения, что она навсегда потеряла Джулиана.

Вашингтон, 1946 г.

Такси мчалось по мосту; они возвращались в Вашингтон.

– Девушек нет в живых, – вслух повторила Грейс. Непостижимо. Им ведь было лет по двадцать, максимум двадцать пять. Они теперь должны бы быть замужем, рожать детей или веселиться с друзьями в послевоенном Лондоне. Жить. – Как так?

– «Nacht und Nebel», – отвечал Марк. – Что значит «Ночь и туман». Была у немцев такая программа: люди просто исчезали, бесследно пропадали.

– Откуда тебе так много известно об этом?

Марк смущенно заерзал на сиденье.

– В прошлом году, вскоре после окончании войны, я какое-то время работал в группе юристов стороны обвинения в Международном трибунале по военным преступлениям.

– Почему ты раньше ничего об этом ничего не говорил? – Вон откуда он так много знает об УСО. – Марк, это же такая важная работа!

– Я ушел оттуда со скандалом. – Грейс почувствовала скрытую боль в его словах, произнесенных нейтральным тоном. – Не хочу это обсуждать… по крайней мере, сейчас.

– Ладно, – уступила она. – Расскажи про «Ночь и туман».

– Это была странная программа, сверхсекретная. Обычно немцы вели строгий учет, все тщательно документировали. А здесь нацисты хотели, чтобы люди исчезали бесследно, – сказал Марк.

– И те девушки тоже.

Он кивнул.

– Гитлер лично издал указ об уничтожении всех арестованных агентов, «всех до единого». – В том числе агентов-женщин, подумала Грейс. – Он хотел, чтобы от них не осталось и следа. Мне жаль, что мы не нашли более утешительных сведений. Что еще есть в папке?

Грейс извлекла оставшиеся документы – с полдюжины печатных страниц. На каждой сверху стоял штамп: «УСО, Сектор Ф».

– По-твоему, что это значит?

– Внутренняя корреспонденция штаб-квартиры. – Марк ткнул на одну страницу с таблицами: напротив каждой даты с указанием точного времени стояла фамилия той или иной девушки. – Похоже на расписание выходов в эфир. – Когда он убирал от страницы руку, их пальцы случайно соприкоснулись.

– Что теперь? – спросила Грейс.

– Не понимаю, о чем ты. По-моему, мы выяснили все, что можно.

– Вовсе нет, – возразила Грейс. – Да, нам теперь известно, что девушки с фотографий работали с Элеонорой на УСО и что их нет в живых. Но почему их личных дел не было в коробке вместе с досье других агентов? И мы по-прежнему не знаем, что привело Элеонору в Нью-Йорк. – Все известные и неизвестные факты в голове Грейс сплетались в гигантский клубок, который она не могла распутать.

– Мы зашли в тупик, – заключил Марк.

Но Грейс не готова была сдаться, во всяком случае пока. Такси теперь ехало по Капитолийскому холму, двигаясь в сторону Юнион-Стейшн – везло ее к поезду, которым она собиралась вернуться в Нью-Йорк. Грейс вытащила клочок бумаги, на котором делала записи, когда просматривала архивные документы.

– В некоторых досье были указаны адреса и телефоны девушек или их родных. Я выписала, что успела.

– Молодчина. Жаль, что я сам не додумался. Только, Грейси, возможно, эта информация устарела. Да и координаты, наверно, лондонские или еще какие заокеанские.