–Я взяла сигарету изпачки, которая валялась внутри.

–Что случилось, Скар?

Скарлетт повернулась комне. Ее карие глаза смотрели какникогда пронзительно. Она хотела было ответить, новэту секунду металлическая дверь сгрохотом распахнулась, ина улицу выскочил Боб. Маленький белый колпак, который он всегда носил накухне, съехал набок, какибелый фартук. Боб выгляделбы смешно, еслибы некипел гневом свысоты своего стодевяностосантиметрового роста.

–Скарлетт!

Его гнев непроизвел наСкарлетт нималейшего впечатления. Она ледяным голосом сказала:

–Он схватил меня зазадницу, Боб. Тебе следовало нерубашку ему вытирать, авыставить еговон.

–Мне всеравно, что он сделал! Он клиент! Нельзя выливать коктейли клиентам наголову!

–Ачто, по-твоему, мне следовало сделать?

–Спокойно поставить его наместо, каксделалабы любая хорошо воспитанная девушка!

Скарлетт резко повернулась кБобу, который возвышался надней нацелую голову, исмерила его свирепым взглядом:

–Иными словами, пусть меня лапают престарелые свиньи, которые приходят втвою дерьмовую забегаловку? Ая тем временем должна молчать втряпочку, чтобы ты вдруг непотерял двадцать баксов выручки? Яправильно тебя поняла?

Боб, который вдуше был неплохим парнем иимел дочь, которой тогда было восемнадцать илидевятнадцать, вздохнул.

–Конечно нет, нопочему именно стобой всегда случаются неприятности? Может, еслибы ты вела себя нетак… буйно…

–Буйно?! Значит, наменя напали, ия еще виновата!

–Я неэто имею ввиду,– пробормотал Боб.– Послушай, вследующий раз просто позови другую официантку, пусть она обслужит столик вместо тебя. Больше небросайся наклиентов скулаками, договорились?

–Нет.

–Что значит«нет»?

Скарлетт развязала фартук, сорвала сголовы шапочку ишвырнула их напол.

–Я ухожу! Ищи другую дуру, которая будет развлекать извращенцев втвоем борделе.

–Неведи себя какребенок, Скарлетт. Тебе нужна эта работа,– спокойно сказал Боб.– Ипорабы уже научиться принимать критику.

Улыбнувшись, Скарлетт сняла жакет, который янакинула ей наплечи, ипротянула мне, словно неигнорировала меня ссамого начала этого разговора.

–Ты прекрасно знаешь, что ясмоим, какты выражаешься, «буйством» поднимаю тебе выручку,– сказала она, наглазах урастерявшегося Боба расстегнула форменную блузку, сняла через голову игневным движением швырнула напол.– Ты недоплачиваешь мне якобы потому, что позволяешь петь здесь посредам, новте вечера, когда явыступаю, утебя отбоя отпосетителей нет. Поэтому кчерту тебя, Боб! Ты мне ненужен! Аэта дурацкая работа тоже!

Красная юбка упала кее ногам.

–Это ятебе нужна,– заключила Скарлетт.– Иоднажды ты пожалеешь, что так сомной обошелся.

Скрестив руки нагруди, она стояла напарковке свидом воплощенного высокомерия, хотя осталась только впростых фиолетовых трусиках (такие можно найти в«Волмарте» попять долларов заупаковку) ивчерном кружевном лифчике, который сними совершенно несочетался. Стех пор, какмы виделись впоследний раз, уСкарлетт появилось несколько новых татуировок.

Боб несколько секунд недвигался, потом молча наклонился, собрал одежду и, сгорбившись больше обычного, скрылся заметаллической дверью.

Я снова накинула Скарлетт наплечи свой жакет.

–Сумасшедшая! Ведь иправда простудишься.

–Возвращайся кмаме иЭшли,– сказала она скаменным лицом.– Жакет ятебе завтра верну.

–Сходи засвоей одеждой. Непойдешьже ты домой полуголая!

–Ноги моей небудет вэтой паршивой забегаловке.

–Тогда ясхожу. Ты только скажи, где лежат твои вещи,– вздохнулая.

Скарлет колебалась– видимо, пыталась решить, необесценитсяли ее поступок, если она отправит меня засвоими вещами. Однако материальный аспект никто неотменял. Следуя инструкциям Скарлетт, язабрала изслужебного шкафчика ее одежду исумочку и, пользуясь случаем, предупредила маму сЭшли, что ужин отменяется. Мама была внесебя.

–Скарлетт снова умудрилась все испортить! Ая так хотела яблочный пирог!

–Давайте мы свами съедим десерт, апотом яотвезу вас домой,– любезно предложила Эшли, обращаясь кмаме.– Яне тороплюсь.

Через десять минут мы соСкарлетт сидели вмашине сработающей наполную мощность печкой.

–Мама домой неидет?– спросила Скарлетт.

–Эшли ее отвезет.

Потом произошло кое-что изряда вон выходящее: Скарлетт разрыдалась. Япохолодела, увидев, что она потеряла самообладание, потому что сней этого никогда неслучалось. Япочувствовала прилив ненависти кБобу– зато, что он унизил мою младшую сестру. Яобняла ее икак вдетстве укачивала изстороны всторону, пока она неуспокоилась.

Я никогда незабуду, что Скарлетт тогда сказала. Она машинально потирала руки, держа перед печкой, губы унее посинели отхолода, макияж потек.

–Можешь мне кое-что пообещать, Алиса?

–Конечно.

–Однажды ястану звездой, нодаже если ради этого мне придется вкалывать следующие двадцать илитридцать лет, все вокруг будут думать, что успех пришел комне водночасье. Меня тошнит примысли обэтом. Репортеры будут говорить, что песня случайно стала хитом. Все, кто сейчас смотрит наменя свысока, будут говорить «Ей просто повезло» ипрочую чушь, которую несут люди, которые ничего неделают. Ноты… Яхочу, чтобы ты помнила, что поначалу уменя небыло ничего, кроме таланта иволи. Яхочу, чтобы хотябы один человек вмире знал, что япережила. Незабывай все те годы, когда явкалывала днями иночами, когда рисковала, когда жертвовала учебой издоровьем… Незабывай все те годы, когда ядвигалась отнеудачи кнеудаче икогда мне приходилось терпеть взгляды тех, кто, какЭшли имама, считал меня неудачницей идурой. Обещай, что незабудешь?

Вответ япопыталась убедить Скарлетт втом, что Эшли ее неосуждает ичто мама никогда недумала, что она неудачница. Однако япо сей день помню ее неподвижный взгляд, помню каждое ее слово, словно вглубине души яосознавала их важность. Знаешь, что самое забавное, Брюс? Что все происходит именно так, какСкарлетт говорила.

* * *

Вздрогнув, просыпаюсь. Мне требуется несколько секунд, чтобы понять, гдея. Сквозь прозрачную ткань палатки, усеянную каплями, вижу надголовой корявые ветки дуба. Светло. Яисама незаметила, каквчера заснула… Смотрю наэкран телефона. Двенадцать минут девятого! Дозавтрака остается всего восемнадцать минут.

Торопливо встаю, дергаю вниз молнию навходе впалатку, которая какназло застревает, ипрыгаю вдуш. Потом поспешно натягиваю джинсы, черную шерстяную водолазку ипару конверсов. Отом, чтобы надеть вэтих суровых джунглях костюм, иречи быть неможет. Завязываю волосы вхвостик ичуть неломаю шею, когда навсей скорости спускаюсь сдерева. Придневном свете лес пугает куда меньше, чем вчера, ноуменя нет времени думать опейзажах. Запыхавшись, врываюсь взал длязавтрака. Заодним изстолов тихо беседуют несколько человек, ноникого из«ЭверДрима» среди нихнет.