–Ничего. Забей.

Лондон, 31марта 2012года

Я живу стобой уже тридня.

Я несмею никашлянуть, нидаже сходить втуалет. Уж очень боюсь, что ты выпадешь вунитаз. Снимая трусики, каждый раз смотрю наних через увеличительное стекло. Яживу встрахе обнаружить там следы крови. Пью литрами ананасовый сок, говорят, он помогает имплантации. Якаждый день сдаю кровь наанализы– просто чтобы убедиться, что стобой все хорошо. Влаборатории меня считают сумасшедшей.

Долорес прагматично повторяет, что вероятность успеха экстракорпорального оплодотворения составляет двадцать пять процентов. «Неволнуйтесь,– говорит она,– вхудшем случае увас есть еще два жизнеспособных эмбриона». Их заморозили жидким азотом притемпературе минус сто девяносто шесть градусов. Оливер говорит, чтобы яне суетилась ижила какпрежде.

«Какпрежде».

Они непонимают.

Ты здесь, имоя жизнь уже никогда небудет «какпрежде». Весь мир изменился. Ты меньше миллиметра, нокогда якладу руки наживот, то чувствую твое присутствие– сильное ияркое. Мне кажется, будто япроглотила солнце.

Я дала тебе тайное прозвище ипостоянно повторяю его, когда Оливера нет рядом. Это только наша стобой тайна. Больше никто недолжен ее узнать. Ясплю подесять часов всутки, питаюсь здоровой пищей ипостоянно улыбаюсь. Ядаже отправила Долорес цветы. Яотвезу тебя вГрин-парк подышать свежим воздухом изаставлю послушать Бейонсе. Яговорю тебе расти большой исильной. Впрошлое воскресенье ябыла нарынке вКамден-тауне икупила крошечные носочки, чтобы утебя немерзли ножки. Ты ведь должна родиться вдекабре…

* * *

«Послеобеденные мероприятия потимбилдингу» состояли изсеанса скалолазания подруководством Жана Д’Эглемона де Монталемберга Храбрейшего. Пытаясь поймать сеть, Виктуар тянулась стелефоном кнебу, какстатуя Свободы 2.0. Она была настолько одержима поисками сети, что забыла прикрепить карабины страховочного троса ксвоему поясу ичуть неупала. Жан, который оказался нетаким храбрым, какпредполагало его имя, издал вопль ужаса. Ксчастью, Крис успел ее поймать. Реда, укоторого кружилась голова, громко крикнул свершины зиплайна, что никуда неполезет, поскольку унего дислексия, ичто будет жаловаться втрудовую комиссию. Мол, происходящее– это прямое покушение наего жизнь. Тем временем Крис, который ненадел очки, потому что боялся их сломать, почти сразу ударился лбом оветку итеперь мог похвастать огромной шишкой. Джереми благоразумно успел улизнуть подпредлогом, что ему нужно «кое-что доработать, чтобы кпонедельнику приложение точно было готово».

Измученные, покрытые грязью исиняками, плетемся обратно влагерь. Жан рассказывает историю леса; кажется, он лично знает каждое дерево. Он пылает таким энтузиазмом, что заставляет нас сделать двухкилометровый крюк, чтобы увидеть бук, который тоже имел тесное знакомство скоролем Артуром. Он останавливается уподножия дерева иначинает рассказывать все существующие местные легенды. Через некоторое время Виктуар взрывается:

–Плевать! Это просто дерево, оно стоит ине двигается. Ничего интересного!

Жан смотрит нанее вовсе глаза.

–П-плевать?!– заикаясь отярости, переспросилон.– Авы знаете, что деревья существовали задолго допоявления людей ибудут существовать после? Знаете, что восемьдесят процентов лекарств получают израстений? Знаете, что деревья– наш главный помощник вборьбе сглобальным потеплением? Знаете, что деревья, вотличие отлюдей, практически бессмертны, поскольку способны клонировать свои клетки иостанавливать свой рост, благодаря чему неподвластны старению? Знаете, что королевскому остролисту наострове Тасмания сорок три тысячи лет? Он застал неандертальцев! Авы говорите «плевать»! Аведь этот ваш вай-фай такое вам нерасскажет!

–Технически расскажет,– бормочет Виктуар,– нопризнаю: деревья интереснее, чем ядумала.

Сэтими словами она подходит кбуку и, нахмурившись, недоверчиво осматривает его ствол, ноЖан уже возвращается ктропинке, кипя отнегодования.

Поскольку экскурсия полесу Плудерек выбила нас изграфика, свободное время между тимбилдингом иужином сократилось досемнадцати минут. Наполной скорости принимаю горячий душ инаправляюсь вгвардейскийзал.

Все столы заняты, ишум разговоров гулким эхом отражается откаменных сводов. Судя повсему, остальные посетители тоже приехали сюда набизнес-тренинги. Похоже, концепция эко-лоджа спогружением ватмосферу эпохи Средневековья пользуется популярностью. Вкаменном камине горит огонь. Занашим столом никого нет. Сегодня наужин раклет. Яникогда раньше непробовала раклет. Настоле разложены блюда ссыром имясным ассорти. Раклетница, стоящая между тарелками ибутылками вина, уже нагревается.[3]

Глядя натанцующее пламя, постукиваю потарелке. Через некоторое время приходят мои коллеги.

Бокалы наполняются. Даже Реда позволяет себе немного вина.

–Может, все-таки будешь?– спрашивает уменя Крис.

Сулыбкой качаю головой инакладываю себе еще ветчины.

–Я ине знал, что вСредние века был раклет,– шепчет Реда наухо Виктуар.

–Был. Раклет– это традиционное бретонское блюдо, его все знают,– сосмехом отвечаетта.

–Я никогда раньше его непробовала,– говорюя.

–Ты говоришь по-французски так хорошо, что порой язабываю, что ты американка,– замечает Крис.– Ну икак тебе? Нравится?

Киваю снабитым ртом. Пока нараклетнице шипит сыр, трубадуры разыгрывают перед нами настоящее представление. Гиневра, одетая вкостюм странствующего менестреля, играет налютне. Жан аккомпанирует ей набубне. Потом сказитель декламирует легенду оМерлине исказочном лесе Броселианд, ажонглер сомнительного мастерства роняет каждый третий шар настоящие вокруг столы. Взале стоит шум, имне становится трудно следить заразговором Криса иДжереми. Слишком жарко, ия снимаю свитер. Слышу, какРеда говорит Виктуар:

–Я подумываю отом, чтобы сделать тату.

–Да? Икакуюже?

–Альбатроса, нарисованного автором комиксов, которого яобожаю. Ноябоюсь, что потом пожалею. Ты нежалеешь освоих тату?

Виктуар смотрит насвои запястья, покрытые непонятными символами.

–Никогда обэтом недумала.

Реда поворачивается комне:

–Атебе каккажется, Алиса?

–Незнаю…– опешилая.– Вхудшем случае всегда можно удалить татуировку лазером. Если она нецветная, то следов практически неостанется.

–Думаю, альбатрос– это круто,– продолжает Виктуар.– Уверена, тебе пойдет.

Реда краснеет откомплимента икладет себе натарелку сыр. Трубадуры проходят между столами, играя налютне, ивсе вокруг хлопают владоши. Нас пытаются втянуть вфарандолу, прованский хороводный народный танец.

–Нет! Низа что!– восклицает Виктуар, отталкивая руку менестреля.– Что они еще длянас приготовили? Адриано Челентано? Патрика Себастьена?