Наконец мы добрались до перевала — узкой седловины между двумя вершинами, пики которых терялись в темных тучах. Ветер там бушевал так, что даже снег не ложился, его тут же сдувало. Найдя укрытие под нависшей скалой, Айлен быстро развел костер и повесил над ним котелок с водой.

— Нетта, да ты обморозилась, — ахнула я, заметив на ее щеках два белых пятна.

Невнятно выругавшись, Айлен обмотал ее лицо до самых глаз теплым шарфом, а потом заварил в котелке яарт и заставил выпить большую кружку. Сняв шарф, он начал осторожно, не растирая, прикладывать к щекам Нетты вывернутые мехом наружу перчатки. И было в этом столько чувственного, что у меня зачастило сердце.

Когда ее щеки покраснели, Айлен снова закрыл их шарфом и начал готовить то ли поздний обед, то ли ранний ужин. Нетта присела у костра на камень, прижимая шарф к лицу, и только глаза блестели над ним. Слишком сильно блестели…

Привал оказался недолгим: очень уж холодно было наверху. Покончив с едой, мы начали спускаться вниз, в долину. Снег прекратился, да и ветер почти стих, но тучи все так же плотно закрывали небо, и поэтому быстро смеркалось.

— Нам надо дотянуть хотя бы до той высоты, где есть деревья, — поторапливал нас Айлен. — Иначе будет не развести костер. Потерпите, девушки. Чем ближе к долине мы остановимся на ночлег, тем лучше.

Почти совсем стемнело, и мы спешились на небольшом плато, поросшем кустарником. Никакого укрытия там не нашлось, но ехать дальше уже было нельзя. Почти на ощупь Айлен нарубил веток и развел костер.

— Я буду караулить, — сказал он. — Потом разбужу вас обеих хотя бы на пару часов, чтобы и мне поспать.

— Может, мы по очереди? — предложила Нетта.

— Нет. Лучше обе. Одна смотрит за костром, другая по сторонам. Если что, сразу будите меня.

Еще не начало рассветать, когда Айлен поднял нас и улегся на лошадиную попону рядом с костром. Примерно через час я заметила, что запас хвороста и веток на исходе.

— Слушай, Нетт, не бросай так много сразу, смотри, почти ничего не осталось.

— Я сейчас нарублю еще.

Она взяла топорик и отошла в сторону, к зарослям кустарника. Повернувшись к костру, я вдруг услышала за спиной какой-то шорох, а потом отчаянный крик Нетты.

У кустов никого не было. Нетта исчезла.

— Айлен! — завопила я во всю глотку.

Он подскочил, как ужаленный. Поднялся, озираясь и протирая глаза.

— Что случилось?

— Они ее украли! Нетту!

— Проклятье!

Он не стал выяснять, теряя время, как это произошло и почему. Выхватил из груды веток две смолистые, потолще, зажег от костра и сунул одну мне в руки. Небо уже начало сереть, но света было еще недостаточно, чтобы рассмотреть следы.

— Вот тут-то и поблагодаришь небо за снег, — буркнул Айлен, вглядываясь в них. — Да, это пайгримы. Двое или трое, точно не могу сказать. И они потащили ее к скалам. Наверняка там у них пещера. Идем быстрее!

— Разве мы сможем с ними справиться?

— А ты предлагаешь оставить ее им?!

— Нет, конечно! — возмутилась я.

Проваливаясь в рыхлый снег где по щиколотку, а где и по колено, мы шли через пустошь к скалам, так быстро, как только могли.

— Здесь! — Айлен указал на узкую расщелину.

Мне бы и в голову не пришло, что это может быть вход в пещеру. Но следы огромных сапог вели именно туда.

— Держись сзади! — приказал он, протискиваясь в щель. Я — за ним.

Мы оказались в узком проходе, где идти можно было только по одному. Я удивилась, как по нему пролезали пайгримы, которые, исходя из размера следов, представлялись мне огромными, почти великанами. И тут же возник вопрос, заставивший меня покраснеть.

Как же они живут с женщинами? То есть… как делают с ними то, что мужчины… делают со своими женами, ложась с ними в постель?

Меня передернуло от ужаса и отвращения, когда я представила Нетту в объятиях такого чудовища. Только бы мы не опоздали.

Впереди виднелся очень слабый мерцающий свет, который не становился ярче по мере того, как мы к нему приближались. Неожиданно Айлен замер, и я налетела на него, едва не упав.

— Тише! — прошипел он. — Они здесь.

Перед нами простиралась круглая пещера, своды которой терялись в темноте. Стены светились сами собой — бледно и тускло, как водяные грибы на болоте. Айлен погасил факел и сделал мне знак поступить так же.

У дальней стены стояло что-то вроде каменного ложа, покрытого тряпьем. На нем лежала связанная Нетта. За столом, тоже из камня, сидели на валунах четыре существа, омерзительнее которых я в жизни никого не видела. Рисунки в книгах даже отдаленно не могли передать их безобразия. Нет, я не назвала бы их великанами — не больше ростом, чем обычный высокий мужчина. Но зато у них были широченные плечи, длинные руки с огромными кистями и не менее огромные ступни. А лица… Маленькие глазки, почти не видимые под нависшими бровями, низкие покатые лбы, кривые носы и широченные рты с торчащими клыками. И уши — наверно, пайгримы могли прикрываться ими от дождя.

— Какие страшные! — шепнула я Айлену. — Что они делают?

Чудища по очереди вытряхивали на стол что-то из кожаного мешочка, разражаясь громкими хриплыми воплями.

— Играют в камни. Наверно, кому достанется Нетта. Попробую их отвлечь. Большим умом эти твари не отличаются, так что все может получиться.

Он наклонился, собрал горсть камешков и метко запустил один ближайшему пайгриму в затылок. Тот рявкнул, пригладил спутанные сальные волосы, больше похожие на конскую гриву, и с недоумением посмотрел по сторонам. Увидеть нас ему мешал каменный выступ, за которым мы спрятались.

Другой камень задел ухо его соседа. Тот, недолго думая, закатил первому хорошую оплеуху. Ответ не заставил себя ждать. Остальные без колебаний присоединились. Не прошло и нескольких минут, как пайгримы, сцепившись в клубок, валялись по полу, раздавая друг другу тумаки и затрещины.

— Жди здесь!

Прижимаясь к стене, Айлен прокрался к Нетте и разрезал ножом веревки на ее ногах и запястьях. Крепко держа за руку, он тащил ее к выходу из пещеры, и все бы получилось, если бы Нетта не споткнулась. Пытаясь удержать ее, Айлен оперся о стену. Большой камень подался под его плечом и с грохотом обрушился. Пайгримы мгновенно прекратили драку и вскочили, преградив беглецам путь.

Айлен сжимал в руке охотничий нож, но силы были слишком неравными. Я с ужасом подумала, что сейчас чудища его убьют, а потом обнаружат меня. И получат вместо одной сразу двух зачарованных жен. И я точно больше никогда не увижу Ворона — но мне, наверно, будет уже все равно.

Мысль о Вороне повлекла за собой другую — яркую, как вспышка света в темноте.