– Я так и сделал, – сказал Гэвин.

Взгляд твари метнулся от магического факела к глазам Гэвина. Даже сквозь жучиные заслонки и застывший на лице люксин Гэвин прочел осознание в каждом очертании тела твари.

Прежде чем тот успел шевельнуться, Гэвин прыгнул вперед с безумным воплем. Пойманный врасплох, одержимец потерял концентрацию на люксиновой руке, держащей магический факел, и та рассыпалась, уронив пылающую головню. Но одержимец не забыл ни о большом мече, ни о пистолете. Он поднял клинок, чтобы пронзить Гэвина, навел пистолет.

Создав люксиновые шесты в каждой руке, Гэвин отбил клинок, далеко отбросил руки твари. Позволив шестам распасться, извлек узкий синий клинок, выпрыгнувший из его ладони. Он шагнул ближе, в радиус обхвата рук синего цветодея, пусть ударник щелкнул и фитиль опустился. Он всадил клинок и руку в грудь одержимца. Панцирь с громким треском подался. Гэвин стряхнул оставшийся синий люксин и вытянул самый горячий субкрасный, который только могли терпеть руки.

Он стиснул кулаки, и вокруг них заклубилось пламя.

Пистолет взревел и вылетел из руки цветодея. Тот попятился, но Гэвин снова шагнул к нему. Нанес два коротких удара – правой в левый глаз твари, левой – в правый. Синие жучиные линзы треснули, расплавились, выпустив короткие выбросы смолистого и мелового запахов. Все произошло так быстро, что цветодей не смог сопротивляться. Синие медленно реагируют, когда оказывается, что их расчеты неверны.

Одержимец пошатнулся, сел, попытался собраться, но упал на песок.

Несмотря на синие безвекие глаза, обгорелую кожу и сеть люксина, видную в порезе на щеке, он внезапно показался Гэвину почти человеком.

Испуганный взгляд этих глаз с прорванным ореолом.

Красная-красная кровь, струящаяся по груди.

И внезапно он стал больше человеком, чем подобием твари, что стояла над ложем Севастиана много лет назад, спиной к разбитому окну, с мерцающей на свету синей кожей и красной кровью.

Гэвин судорожно вздохнул. На сей раз надо остановиться. Еще никто безвинный не погиб. Осталось отдать долг приличию не потому, что Рондар Вит этого заслуживал, но вопреки.

– Ты отдал все что мог, Рондар Вит. Служба твоя не будет забыта, но твои ошибки стерты, забыты, уничтожены. Даю тебе отпущение. Даю тебе свободу. Даю…

– Дазен! – воскликнул одержимец, корчась, зажимая руками рану. Гэвин был так ошеломлен, что сбился в погребальном ритуале. – Дазен ведет нас, и Князь Цвета правая рука его!

Цветодей рассмеялся, кровь брызнула из его сегментированных синих губ.

– Дазен мертв, – сказал Гэвин. Нутро его свело.

– Свет нельзя сковать, Призма. Это не под силу даже тебе. Ты еретик, не…

И тьма смерти в конце концов поглотила одержимца.

Кип едва успел обтереться полотенцами, натянуть какие-то сухие солдатские штаны, рубаху и тяжелые ботинки – на удивление все пришлось впору; наверное, их тут держали для крупных солдат, – и сесть у костра, когда появился Железный Кулак. Его курчавые волосы были мокры, но в остальном ничто не говорило о том, что он тоже только что побывал в океане. Он носил уставную серую форму, как та, что была на Кипе, хотя с золотой семилучевой звездой и двумя планками на отвороте, а у Кипа форма была простая.

– Встать, – сказал Железный Кулак.

Кип встал, растирая руки в бесплодных попытках согреться.

– Я думал, вы командир Черной Стражи. Почему вы в капитанской форме?

Брови Железного Кулака чуть дрогнули.

– Ты знаешь хромерийские звания?

– Мастер Данавис учил меня распознавать воинские звания всех Семи Сатрапий. Он думал…

– Мило. Все вещи с тобой? – сказал Железный Кулак.

Кип нахмурился, разозлившись на то, что его перебили и от мысли о своих пожитках.

– У меня нет вещей. У меня и раньше-то ничего особо не было, а теперь…

– Значит, ответ «да», – сказал Железный Кулак.

Значит, вот как все теперь будет.

– Да, – сказал Кип. – Господин. – Он вложил в последнее слово лишь немного язвительности, но Железный Кулак без всякого юмора резко глянул на него, подняв бровь. Он был действительно большим. Не то чтобы по-настоящему высоким, но большим. Мускулы перекатывались на его руках. Он пугал. Кип отвел взгляд. Неловко прокашлялся. – Простите, что вам пришлось нырять, чтобы выловить меня. Мне жаль, что вы потеряли очки. Я все выплачу, честное слово.

Внезапно, к полнейшему своему ужасу, Кип ощутил, как откуда-то на глаза набегают слезы. Оролам, нет! Но это было неостановимо, как прилив. Диафрагму свело, когда он попытался проглотить всхлип, но тот все равно вырвался. Так тошно было казаться слабым. Он был ребенком, который даже не смог удержать веревки, что ему в руки сунули. Он не был способен ничего сделать. Он не смог спасти Изу, когда был ей нужен. Он не спас мать. Он не спас Сансона. Бессильный, тупой. Когда дошло до дела, он запаниковал. Мать была права насчет него.

На лице Железного Кулака сменилась целая гамма эмоций. Он неловко поднял руку, опустил, снова поднял и похлопал Кипа по плечу. Прокашлялся.

– Я могу затребовать другую пару.

Кип засмеялся и заплакал одновременно, не потому, что Железный Кулак был смешон, но потому, что здоровяк подумал, что Кип плачет из-за его очков.

– Вот так, – сказал Железный Кулак. Он стукнул Кипа тыльной стороной кулака – Кип счел, что по-дружески, – хотя это было чувствительно. Кип потер плечо и еще сильнее рассмеялся сквозь слезы.

– Пошли, – сказал Кип, подавшись назад, чтобы тот еще раз не приласкал его своим железным кулаком и не оставил дымящихся развалин. Брови Железного Кулака едва дрогнули от облегчения.

– Прямо как с бабой разбираться, да? – сказал Кип.

Железный Кулак застыл на месте.

– Откуда… – Он осекся. – Ну ты же Гайл, верно?

– В смысле? – спросил Кип.

– Пошли, – безапелляционно сказал Железный Кулак. Кип не стал медлить. Он не знал, что с ним сделает Железный Кулак, если он не послушается, но знание требует логического мышления. Страх действует быстрее.

Снаружи он увидел, что на наклонные мостки подняли очередную лодку. Он потер свои холодные липкие руки и уставился на море. Прилив поднимался, волнение становилось сильнее, волны бросались на скалы Батарейного острова. Лодочка была маленьким яликом. Она казалась куда менее устойчивой, чем плоскодонка. И она была меньше. У Кипа свело желудок.

– Командир? – спросил один из солдат. – Вы уверены? Я не вышел бы на ней даже с опытными моряками. Особенно если плыть далеко.

Кип не видел их обмена взглядами, но услышал, как солдат быстро сказал:

– Слушаюсь.