«Да мы с ним были близки, когда тебя еше и в помине небыло!» – ответила она мне тем же способом.

«Что же ты его тогда отпустила? – опять спросила я, наэтот раз поднимая брови. – Когда он был толстый и несчастный, он тебя неустраивал?»

«Во-первых, это не твое дело, а во-вторых, мы еще посмотрим,чья возьмет. Старая любовь, как известно, не ржавеет», – последнеепредложение она выразила презрительным изгибом губ.

Кстати, надо будет взять на вооружение этот прием. Дальшепошло еще хуже. За столом был общий разговор, но мне казалось, что ониразговаривают только друг с другом. Они тут все были выпускники университета,красивые, удачливые, знающие несколько языков. Они все время, как бымашинально, переходили с одного языка на другой, то на английский, то нанемецкий, то еще на какой-нибудь, кажется, это был шведский. Все это оченьраздражало.

Кто-то включил музыку, меня пригласил танцевать такойневысокий мужичок, уже лысоватый. Он честно пытался развлекать меня разговорами,но я видела, что Алик танцует с Леной, и поняла, что он нарочно попросил этоготипа меня пригласить. Во мне все кипело от ярости, но я сдерживала себя изпоследних сил, так как помнила, что Алик рассказывал про Ольгу, как онаустраивала ему публичные сцены, уже когда они были в разводе, и понимала, чтовторой Ольги он не вынесет – просто убежит от меня навсегда. Наконец этоткошмар подошел к концу. На прощание Виктория с Леной насели на Алика,оказалось, он был у них чуть ли не первый на курсе. Они кричали, что он простозарывает свой талант в землю – торчит в какой-то переводческой фирме ипротирает штаны у компьютера, что ему нужна совершенно другая работа, и уж ониэтим займутся. В коридоре все опять целовались со всеми, а эта Лена просто повислана Алике.

Всю дорогу домой я угрюмо молчала, Алик тоже не делалпопытки поддержать разговор. Дома я не выдержала и высказалась довольнонелицеприятно обо всей этой компании, а особенно о девицах, которые вешаются нашею чужим мужчинам. Он как-то неопределенно хмыкнул и ушел в ванную. В первыйраз за это время мы легли спать, как будто прожили вместе уже сто лет, простоотвернулись в разные стороны и заснули, то есть заснул-то он, а я лежала долгобез сна, и во мне бушевали черная ревность и собственнические инстинкты.Заснула я под утро, снились мне, естественно, кошмары, поэтому я всталадовольно поздно, да и то проснулась от телефонного звонка. Алик тихонькоразговаривал, я сразу поняла, что с ней. Судя по репликам, они договаривались освидании. Он положил трубку, увидел меня, стоящую в дверях, и слегкапоморщился, чуть-чуть, но я-то заметила. Я ему мешаю, еще немного и я начну егораздражать.

– Ты завтракал? – спросила я каким-то не своимблеющим голосом.

– Да, я пил кофе, а теперь мне надо идти.

– Это она звонила?

– Да, она, Лена. Она предложила мне работу.Синхронистом на экономическом форуме. А потом будет конференция журналистов,потом международный семинар по экологии, там тоже нужны переводчики. Крометого, что там хорошо платят, у меня есть шанс оторваться от этого чертовакомпьютера, я его больше видеть не могу!

Последние слова он почти выкрикнул и замолчал, какспоткнулся, но я почувствовала, что у него едва не вырвалось: «Компьютер видетьне могу, и тебя тоже!»

Но вслух он этого не сказал, как же – интеллигентныйвоспитанный человек.

– Ты надолго уходишь? – опять спросила я не своимголосом.

– Я не знаю, когда вернусь, я позвоню. – И, видя,что я не собираюсь устраивать скандал, он добавил помягче: – Будь умницей,закройся на все замки и займись чем-нибудь, не скучай.

Жалость в его голосе доконала меня окончательно, я еле-еледождалась, когда он уйдет, бросилась на кровать и зарыдала. Прошло, наверное,часа полтора, пока я не выдохлась. Я встала, прошла в ванную и посмотрела насебя в большое зеркало. Видок был – будьте-здрассте! Нечесаная, под глазамимешки, в мятом халате – не мудрено, что Алик поморщился, когда увидел меняутром. Я приняла душ, причесалась, заварила кофе и села на кухне поразмыслить.

Что ж, все это мы уже проходили с Максимом. Почему все менябросают, чем я их не устраиваю? Я ему надоела и он ушел, все это уже было.

Я отпила остывший кофе. Перед глазами стояли картины, какАлик с Леной сидят сейчас где-нибудь в кафе, пьют шампанское и смотрят друг надруга, улыбаясь. А может, они сейчас уже у нее? А все разговоры о новой работеэто так, для отвода глаз?

Не в силах сидеть, я вскочила и принялась метаться по кухне.Ну уж нет! В этот раз я так легко не сдамся! Сказать, что все понимаю и гордоудалиться, этот номер теперь не пройдет! Я не отдам его этой мымре, хоть она изнает два языка!

Надо что-то делать. Для начала приберемся в квартире,физическая работа успокаивает, а то так и спятить недолго. Я развила бешенуюдеятельность, одновременно стирала, мыла полы, разбирала буфет на кухне. Что-топонадобилось мне в нижнем ящике кухонного стола, я открыла его и увидела нож,вернее, ручку от ножа. Это был тот самый нож, который Алик подобрал тогда, впервый вечер нашего знакомства, когда я уложила баллончиком того шпаненка.Почему Алик его не выбросил? Забыл, наверное. Случайно я нажала кнопку,выскочило узкое лезвие. Я взяла нож поудобнее и внезапно вдруг опятьпредставила Алика с этой Леной, обнимающихся в постели, а потом одну Лену,привязанную к стулу. Как я подхожу к ней сзади и трогаю за шею. Как это говорилМаксим тогда на маскараде? Я как бы услышала наяву гнусавый голос пингвина:«Сейчас лезвие нежно погрузится в твою плоть. Видишь – вот здесь бьетсяголубоватая жилка, – хотя нет, ты, конечно, не видишь ее, – лезвиеперережет ее, и темно-алая кровь хлынет фонтаном, заливая все вокруг, окрашиваявсе багряным цветом смерти. Главное – не запачкаться этой кровью…»

За окном на улице раздался какой-то шум, проехала машина,стали бросать железные трубы. Я очнулась и осознала себя сидящей на полу сножом в руках, представляющей в подробностях убийство своей соперницы. Господи,что это со мной? Это не мои мысли!

Я впала в панику, поскорее сунула нож обратно в ящик,кое-как прибрала на кухне, и все это время меня преследовала мысль, что я схожус ума. Неожиданно раздался телефонный звонок. Я помчалась к аппарату, надеясь,что это Алик, мне обязательно надо было с ним поговорить, но это оказался сстарший из моих знакомых оперов Владимир Петрович.

– Здравствуйте, понимаете, какое дело… – Он замялся.

– Что, есть какие-нибудь новости о депутате Кострове?

– Да, его семья вчера вернулась из Хургады.

– А он?

– А его с ними не было, вместо него летал другойчеловек.

– Как это? – растерялась я.

– Его жена говорит, что все вышло случайно, что Костровупонадобилось вдруг срочно уехать по делам, а билет и путевка уже были, так чтов последний момент пришлось заменить его дальним родственником.