– А Ольга? За что же ты убил Ольгу? Ведь ты и ее –тоже?

– Да, Ольга… Не женщина – чистый бриллиант. Абсолютноникаких чувств, сплошной голый расчет. За деньги согласна была на что угодно.Правда, платил я ей немало. Мы познакомились с ней давно, еще до тебя.Переносить Оленьку в больших количествах было невозможно – на таких женщин уменя идиосинкразия. Думаю, что у многих мужчин – тоже. Мало кто из мужчинсогласится заниматься любовью с помесью кобры и пираньи. Но когда я встретилтебя… – в его голосе послышались мечтательные нотки. – Вы с нейпрекрасно дополняли друг друга. Твоя невинность и такая трогательнаянеопытность… После тебя я ехал к ней, и наоборот.

– Мерзавец! – Я изловчилась и укусила его в щеку,но маска была слишком плотная, и он не пострадал, зато больно дернул меня заволосы.

И этого человека я любила. Я замирала от одного звука егоголоса, готова была отказаться от всего, чтобы побыть с ним лишнюю минутку.Полно, да любовь ли это? Может быть, это был кошмар, наваждение, морок? Жалкаяидиотка, как я противна самой себе!

Максим под маской засмеялся.

– Боже, даже в самые последние минуты своей жизниженщина не может не ревновать!

– Ревность тут совершенно ни при чем. Я пораженанагромождением совпадений.

– А-а… Да, ведь Ольга была когда-то замужем за твоимжирным приятелем. Который тебе нравится, – добавил он ехидно. – Да,мир тесен, как говорили инквизиторы. Кстати, единственное сильное чувство,которое мне удалось заметить у Ольги, – это ее ненависть к бывшему мужу.Просто надо даже уметь – так опротиветь! Что он ей сделал, не знаешь?

– За что ты ее убил?

– Она много знала. Мы с Подрезовым и с Лифаревымвстречались в ее квартире, она была в курсе многих моих дел и становиласьопасна.

– Но ведь я про тебя ничего не знала, за что ты хочешьубить меня?

– Ты сама знаешь.

– Не имею ни малейшего представления!

– Не надо со мной играть! Ты видела, как я садился кнему в машину, тогда, в тот день, в субботу, когда я выбросил этого подонкатам, на шоссе. Это было всего за полчаса до его смерти. Хоть ты и полная дура,но наверняка догадалась! Какой свидетель мог быть опаснее тебя!

– Но, Максим, – сказала я как можно мягче и даже,преодолев сопротивление, назвала его по имени, – но, Максим, ты же знаешь,что я близорука… Тебя я, конечно, узнала, узнала по походке, по характернымжестам, просто потому, что тебя я не могла не узнать, но кто был в машине – яне видела!

Он отшатнулся от меня, выпустил мое плечо и закричал тонко истрашно:

– Не видела? Значит, все зря… Но теперь уже поздно, всеравно поздно, теперь ты все знаешь… Да, в конце концов, какая разница…

– Да, – подхватила я с ненавистью, – какаяразница, четыре трупа или пять? Одним убийством больше, одним меньше!

Он пришел в себя и снова шагнул ко мне с ножом в руке. И туту него за спиной я увидела Алика. Его лидо было искажено страхом за меня. Неверя своему счастью, я постаралась, чтобы на лице у меня ничего не отразилось.У меня появился шанс, хотя где ему, такому рыхлому и неспортивному, справитьсяс вооруженным убийцей. Я отвела от него глаза и заговорила быстро, умоляяМаксима пощадить меня, не трогать, вспомнить, как мы были счастливы… Не помню,какую чушь я несла. Максим был взвинчен, возбужден и не замечал ничего вокруг.

Алик осмотрелся в поисках тяжелого предмета – это заняло небольше секунды. Он схватил доску, оставленную ремонтниками, и изо всех силударил ею ненавистного пингвина. Удар пришелся по спине и по шее; убийцапокачнулся, повернулся к Алику и пошел на него, размахивая ножом. Алик несколькораз ударил его доской и выбил нож у него из рук, тот вскрикнул и побежал. Когдаон выскочил в коридор, Алик хотел было броситься за ним, я тоже, но вдругпокачнулась и упала на пол. Алик подскочил, поднял меня, с тревогой заглянул влицо:

– Маринка, ты ранена? Что это? – Он показал мнесвою окровавленную руку, которой только что прикоснулся к моей шее.

– Ничего, Алик, это просто царапина, скорее за ним.

Мы выскочили за дверь и заметили в конце коридора неуклюжуюфигуру пингвина. Он бежал медленно, видно ему мешал неудобный костюм. Потом онсвернул в дальнюю комнату. Когда мы добрались до нее, то увидели, что «пингвин»стоит посреди комнаты и во всей его позе была какая-то растерянность и испуг.Он вертел головой, как будто не понимал, где он и что здесь делает, и поднималсвои руки-крылья, с удивлением их разглядывая. Увидев Алика, подбегавшего кнему, размахивая доской, пингвин вскрикнул и попытался убежать – неуклюже, какнастоящий пингвин, переваливаясь и спотыкаясь. Он побежал от Алика вединственном свободном направлении – к окну. Я ахнула – окно было распахнутонастежь, подоконник очень низкий…

– Стой! – крикнул Алик и остановился сам, даваяпонять, что не будет преследовать «пингвина».

Но «пингвин», не оглядываясь и не тормозя, с разгонуперевалился через подоконник и с громким криком полетел вниз. Алик застылпосредине комнаты. В наступившей тишине я услышала только стук упавшей на полдоски.

Все поплыло у меня перед глазами, я видела перед собой тольколицо Алика. Он спас меня от смерти, не смотря на то, что я ему наговорилаужасных вещей. Вместо того чтобы бежать от меня без оглядки, он, не подумав,что я сумасшедшая, прибежал меня спасать. Жалкая слепая дурочка, как я моглаподумать такое про Алика! Что я наделала!

Я подошла к нему, шатаясь:

– Прости меня, прости!

По щекам текли слезы, руки тряслись. Комната наполниласьнародом, вокруг бегали и суетились какие-то люди, я ничего не замечала, толькоприжималась к Алику и повторяла как заведенная:

– Прости меня!

Он ничего не отвечал, только обнимал меня крепко и гладил поголове. Как-то незаметно мы оказались у окна, Алик пытался посмотреть вниз, нотак, чтобы я этого не заметила. Но я почувствовала, когда он вытянул шею, иповернулась тоже. Внизу лежала черно-белая масса. Присмотревшись, я заметилабурую лужу вокруг головы мертвого «пингвина».

– Господи! – Я опять вцепилась в Алика.

– Не смотри, милая, не надо.

Он говорил со мной очень ласково и спокойно. Там, внизу, ужестояли машины милиции и «скорой помощи», приходили и к нам наверх какие-толюди, пытались меня о чем-то спрашивать, но я вцепилась в Алика и только моталаголовой. Потом нас отвели в кабинет директора фирмы, прислали врача, он хотелсделать мне укол, но я не далась, так что он только заклеил пластырем царапинуна шее. Алик попросил принести воды, а сам терпеливо объяснил мне, что нужноответить на вопросы милиции, и тогда нас отпустят, и он отвезет меня домой.

– Не хочу домой, я с тобой, – заплакала я.