Миссис Кейн поправила шляпку и улыбнулась:

— А если еще по одной конфетке, Паула? Где ты достала такуювкусноту?

— Я не знаю, откуда они у нас. Должно быть, Джим принес.

— Очень вкусные! Не хочешь разделить со мной удовольствие?

— Можно.

— Остались как раз две, — снова засмеялась Дорис Кейн. — Поодной на каждую.

Женщины взяли по конфете. Теперь коробка была пуста. Онинаправились к пикапу и загрузили в него сумки. Дорис Кейн на прощанье помахаларукой. Паула в ответ подняла руку, наблюдая, как мать умело вывела машину надорогу, и вскоре ее габаритные огни исчезли за горизонтом.

Вернувшись в дом, Паула хотела было выключить свет, потомвзглянула на часы, потянулась, зевнула, взяла книгу и, поудобнее устроившись вмягком кресле, принялась читать.

Мало-помалу ее веки стали слипаться. Она с трудом одолеланесколько страниц, затем, не дочитав главы, отложила книгу и закрыла глаза,«давая им немного отдохнуть».

В доме воцарилась тишина, нарушаемая только ветром,свистящим в архитектурных изысках здания, и мерным дыханием Паулы Мелвин, чейсон с каждой минутой становился все глубже, глубже, глубже…

— Разумеется, джентльмены, — заметил доктор Деминг, — я невзял бы на себя такую ответственность.

Это ведь незаконно. Но ваше присутствие придает… некуюофициальность.

— Оставим высокопарные фразы, — усмехнулся Селби.

— Как она? — спросила Сильвия.

— Примерно так же. Если хотите, можете продолжить.

Сильвия кивнула и быстро скрылась за дверью, ведущей вспальную комнату.

— Она вне опасности? — спросил Брэндон.

— Абсолютно… Не исключены, впрочем, отдаленные последствия.А так, ничего страшного, если не считать неудержимой болтливости. Месяца дваназад в одном из национальных медицинских журналов описывался подобный случай:женщину умышленно довели до состояния речевого недержания. Конечно, все, чтоона сообщает, не будет иметь законной силы, но само явление представляетсявесьма интересным с точки зрения психологии и криминалистики. Наша пациенткаполучила очень большую дозу барбитуратов. Я думаю, что это содиум-амитал. Потомей ввели очень мощный стимулятор. Ее нервная система, следовательно, разрываласьмежду сонливостью, вызванной наркотиком, и тревожным бодрствованием поддействием стимулятора. В упомянутой статье подчеркивалось, что пациенткапотеряла способность лгать, ибо вследствие седативного эффекта ее воляоказалась парализованной. С другой стороны, были сняты тормоза, что проявилосьв гипертрофированном речевом потоке.

— Но ее речь связная? — спросил Селби.

— Вполне связная, даже логичная. Хотя она говорит все, чтопридет в голову. Самоконтроль, как я уже вам объяснил, у нее блокирован.

— А не может она излагать просто свои фантазии?

— Это можно установить только с помощью последующихпроверок, — ответил доктор Деминг. — Очевидно, она рассказывает одействительных событиях.

Тем не менее в суде ее показания не используешь, поскольку язаявлю, что они были получены под воздействием наркотического вещества, котороеона приняла не по своей воле.

— Вы считаете, что она не лжет?

— Ручаюсь, что она не лжет в обычном смысле этого слова; неисключаю, что у нее могут возникнуть галлюцинации. Вы хотите войти к ней?

Брэндон и Селби разом кивнули.

— Разрешите, я только взгляну, — предупредил доктор Деминг.

Он приоткрыл дверь и поманил пальцем окружного прокурора ишерифа.

Элеонора Харлан, полностью одетая, лежала на кровати СильвииМартин, облокотившись на подушки и широко открыв глаза, и безостановочно что-тоговорила журналистке.

— Привет, — громко произнесла она, заметив вошедших мужчин.— Который час, доктор? Мне пора принимать лекарства или… О, я знаю этих двоих.Да это же шериф с окружным прокурором! Ну как, вы обнаружили нож?Признавайтесь?

Она откинула голову и расхохоталась. Внезапно на ее лицепоявилась гримаса.

— Вы хорошо себя чувствуете? — осторожно спросил Селби.

— Лучше некуда! Я на седьмом небе от счастья! Интересно,почему это люди говорят про седьмое небо?

Как вы думаете? Там кто-нибудь бывал? Как бы я хотелавстретиться с таким человеком! Седьмое небо… это прекрасно!

И молодая женщина снова залилась звонким смехом.

— Кто дал вам наркотик? — в упор спросил Селби.

— Не имею понятия. Мне остается только гадать.

— А все же?

— Ну это не совсем честно. Понимаете, я не знаю наверняка.Видите ли, мистер… Селби?

— Совершенно верно.

— А рядом с вами… тот, что в ковбойской шляпе?

Как его зовут?

— Шериф Брэндон.

— Точно! Здесь, в Мэдисон-Сити, одни сплошные ковбои. Когдамисс Мартин недавно говорила со мной, я удивилась. Мне показалось, что яочутилась на Диком Западе. Я было подумала, что у меня крыша поехала.Представляете, я сижу в машине, а вокруг меня все в ковбойских сапогах и сбородами. Я, наверное, трещу как сорока, мистер Селби. Но поймите, я не хочурасхаживать по городу с бородой.

Ее опять охватил приступ смеха.

— Возможно, вы объясните нам, каким образом нож попал в вашуквартиру? — спросил Селби, воспользовавшись моментом.

— Господи, помилуйте, мистер Селби! Не будьте столь наивны.И думать не хочу об этом. Мне жить еще не надоело.

— Разве вашей жизни что-нибудь угрожает?

— Я не знаю. Но мне совершенно не хочется говорить, как ножпопал в мою квартиру и как нож пропал из квартиры.

— Вы имеете в виду один и тот же нож?

— Нет, я имею в виду разные ножи, мистер Селби, — ответилаона, старательно выговаривая слова.

— Значит, было два ножа?

— Конечно, два.

— Давайте сперва поговорим о первом ноже.

— Звучит как каламбур. Первое всегда первое, а последнее —последнее.

— Вы взяли его, чтобы убить Еву Даусон?

— Не ловите меня на слове. Я не убивала Еву. Я бы ни за чтона совете не повторила неудачной попытки.

— А была первая попытка?

— Той ночью, когда я выстрелила в нее. Я не собираласьсознаваться, но почему-то сегодня я разговорилась, да и не мешает раз инавсегда внести ясность. На той вечеринке я выстрелила в нее. Но вы должныпонять, почему я вам говорю все это.