– Зато лом не требует перезарядки! – парировал Чимоданов.

Мошкин неловко зацепил стол Улиты и опрокинул чернильницу.

– Простите! – робко сказал Мошкин, испуганно глядя накрасную лужу, которая в лучших традициях ужастика растеклась по столешнице.

Улита великодушно махнула рукой.

– Разве мы на «Вы»? «Выки» с большой буквы меня пугают.Может, сойдемся на «тыках»? – весело предложила ему ведьма.

Лицо Евгеши осветилось робкой улыбкой домашнего мальчика,которого привезли на киностудию пробоваться на роль круглого сироты.

– Меф! Напомни мне завтра, чтобы я заказала крови!Положительного резуса больше не надо. Он сразу выцветает. Переходим наотрицательный, – лукаво продолжала Улита.

Евгеша попятился. Ната и Чимоданов продолжали спорить, неотвлекаясь на мелочи. Они были почти одного роста. Приземистый, свсклокоченными волосами Чимоданов и хорошенькая лукавая Ната.

– Кажется, эта парочка здесь приживется! – шепнула МефуУлита, кивая на Настю с Чимодановым. – А вот третий паренек уж больно робкий!Жаль только, маленький еще! А то я таких люблю! Застенчивые – они самыеперспективные. В бойком-то нахале все на виду, глубины в нем, как в бачкеунитаза, а в застенчивом покопаешься – ну прям загашник папы Карло. Недаромговорят: глуши водолазиков в тихом омуте! И вообще… динамит не продинамишь,такое мое мнение.

* * *

Когда около половины третьего Буслаев вновь оказался вприемной, он застал ее такой, какой она была прежде. Столы из ДСП, компьютеры ибезделушки – все исчезло. Похоже, руну пятого измерения восстановили.Невыспавшаяся Улита, явившаяся прямо в ночной рубашке, с зеленоватойпитательной маской на лице, то и дело зевала. Аида Плаховна комфортнорасположилась в мягком кресле. На костлявых коленях ее стоял неизменныйбомжеватого вида рюкзачок. Здесь же под ногами путался Тухломон.

Увидев Мефодия, комиссионер кинулся лобызать ему ноги, но подороге передумал и ограничился тем, что смачно плюнул в кактус. Кактуснемедленно завял. Плевок же отрикошетил от стены и расплющенной серебрянойпулей упал у ног Мефодия.

– Ваша будущая мрачность пожаловали! Хотите сделочку? Я васнаучу пульками плеваться. Любого калибра. Количество боеприпасов равноколичеству слюны-с. Взамен много не попрошу-с! Всего-навсего малюсенькую такуюштучку! – засюсюкал Тухломон.

Однако развернуться в своем обычном духе ему не удалось.Мамзелькина нетерпеливо кашлянула, и в следующий миг комиссионера размазало постене пластилиновым пятном.

– Что это было, доктор? Неужели тонкий намек, что молчаниезолото? – уточнило пятно, укоризненно моргая лукавыми глазками.

Мефодий незаметно огляделся. Он смутно надеялся, что здесьокажется и Дафна. Но, увы: ни Дафны, ни ее мрачного котика в резиденции мракаон не обнаружил. Так почему-то всегда бывает: приходят все, кто угодно, крометех, кого действительно ждешь. Мефодий приуныл. Судьба поворачивалась к немутой своей частью, где нет пуговиц.

Арей коротко кивнул Мефодию и продолжал разговор с Улитой иМамзелькиной.

– Очередной курьер из нашей канцелярии отбыл в полночь! –сказал он, отвечая на ранее заданный вопрос.

– Неужели живым? Нашпионил небось! И свидания не назначил,паршивец! Никакой пользы! Головы таким рубить! – хмуро сказала Улита.

– А если нет головы? Или, напротив, одна голова? – влезМефодий, чей деятельный ум всюду искал неувязки и парадоксы.

Улита сделала ладонью движение, которое обычно делает ножгильотины.

– Тогда сослать куда-нибудь! На маяк! На Лысую Гору гнобитьпомидоры! – сказала она.

Арей невесело усмехнулся и начертил на пыльной полировкесимвол. Под взглядом мечника мрака знак изменился. Если прежде он напоминалптицу, то теперь заставлял вспомнить о раздавленном жуке. Мефодий понял, чтоперед ним одна из рун скрытности. Теперь все, что прозвучит здесь, не покинетпределов приемной.

– Свет его упустил. Жуткие Ворота не удержали. Он здесь, вчеловеческом мире, – сказал Арей.

Мефодию показалось, что шеф озабочен. Лоб прорезала недобраяскладка. Уголки губ опустились.

– И где же он теперь? – как-то особенно пугливо и осторожнопроизнося «он», спросила Улита.

– Странные вопросы ты задаешь. Неужели непонятно? –поинтересовался Арей.

Улита отвела глаза, не выдержав его ироничного взгляда.

– Эй… А кто бежал-то? – спросил Мефодий, заставляя Ареявспомнить о себе.

Однако ответ он получил не от Арея, а все от того жеТухломона. Кое-как отлепившись от стены, тот подобострастно светофорилпоблизости выпуклыми глазками.

– Как кто? Бывший повелитель мрака-с! Та часть его духа, чтобыла заточена за Жуткими Воротами и охранялась стражем света, – голос Тухломонаверноподданнически дрогнул.

– Двуликий Кводнон, что ли? – легкомысленно спросил Мефодий,заставив приемную тьмы содрогнуться. Длинная извилистая трещина прошла попотолку. Рыцарские доспехи в углу покрылись рыжими хлопьями ржавчины. Солдатысорок второго римского легиона с картины, недавно присланной Лигулом,повалились штабелями, точно вместо германских дротиков по их строю прошлись изпулемета.

Улита, Арей и Мамзелькина воззрились на Мефодия с такимнепередаваемым выражением, что он мгновенно ощутил себя недоумком, которыйпритащил в дом артиллерийский снаряд и, пуская слюни, лупасит по немудедушкиным молотком.

– Говорила я тебе про черный язык! Остальные могут вякать, аты нет! Ты соображаешь, какие в тебе силы! Ты Буслаев! – набросилась на негоУлита.

– Извините! – сказал Мефодий.

– А что с ним разговаривать! Глупость не лечицца! Чирикнутьструментом, и все дела! – мрачно сказала Аида Плаховна, наклоняясь, чтобыподнять упавшую косу.

– На меня разнарядки не было! – поспешно напомнил Мефодий.

– Ничего. К нам и самотеком товарищи поступают. Самоволкойдуба дають. За всеми не уследишь! Пущай контора потом отписывается, как и чего,– успокоила его Мамзелькина. Слово «товарищи» прозвучало в устах менагеранекроотдела, как «товарышчччи», отчего приобрело особую хЫщность.

Однако Буслаев ощутил, что дальше ворчания дело не пойдет.

– Но разве дух Б.К. (на этот раз Мефодий былпредусмотрительнее) находился в плену у света? – спросил он.