Мысли моментально потекли в ином направлении. Значит, МаликаЮсуповна не давала никому автомобиль. Похоже, она не врет. Женщина каждый деньприезжает в свою мастерскую, паркует машину во дворе и идет работать. Маликаувлеченный человек, стоит много часов у мольберта, забыв про еду, а вечеромвозвращается домой. И она семнадцатого июля, как всегда, водила кистью похолсту. Но каким же образом ее машина оказалась возле станции метро«Спортивная»? Может, в Москве имеется еще один «Мерседес»-кабриолет вызывающегоцвета, на номерном знаке которого стоят три буквы О? Но в базе ГИБДДзарегистрирован лишь один подобный «мерин». Вот это загадка! Ведь не может жетачка самостоятельно разъезжать по городу!

Внезапно во рту появилась дикая горечь. Очевидно, таблетка,сверху покрытая сахарной оболочкой, внутри была не сладкой, даже совсем несладкой, а дико горькой. Я остановилась, сзади моментально понеслись гудки.Нет, наши автомобилевладельцы в массе своей абсолютно не воспитаны. Ясно же,если «Пежо» замер в потоке, следовательно, что-то случилось. Ни одному водителюне взбредет в голову ни с того ни с сего…

– Почему не движемся? – раздалось слева.

Пытаясь проглотить жгуче горький комочек, я повернулаголову.

– Чего встали? – продолжил постовой.

– А… а… а… – попыталась я объяснить ситуацию и замолчала.

Мало мне было заморозки, так теперь, после таблетки, бедныйязык перестал ворочаться совсем.

– Пьяная! – нахмурился парень и заорал на водителей,притормаживающих около нас: – А ну давайте, ехайте, нашли цирк, пробкусоздаете!

– Люди еще обедать не ходили, а вы уже нажратая! И нестыдно! И ведь женщина, не молодая уже… – Он вновь повернулся ко мне.

Последняя фраза разозлила меня донельзя, и я приняласьинтенсивно мотать головой.

– Е… е… е…

– Все вы так говорите, – понял меня по-своему хозяинперекрестка, – а ну дыхни!

Я с готовностью выполнила приказ. Постовой крякнул и перешелна «ты».

– Ну ты даешь! Уж лучше б водку пила, все здоровее, чем наигле торчать! А еще женщина, немолодая уже…

Вот гадкий мальчишка, ну что его заклинило на возрасте.Немолодая! Да я со спины запросто схожу за двадцатилетнюю! С лицом, правда,дело обстоит хуже.

– Ваще разум потеряла, – бубнил милиционер, – ширнулась, иза руль.

Я выхватила из бардачка листок бумаги, ручку и нацарапала:«Совершенно не употребляю алкоголь и не пользуюсь наркотиками. У меня неработает язык, еду от врача».

Паренек повертел клочок в руках.

– Ага, – сбавил он тон, – больная, значит, немая! Бываеттакое, случается, вы не расстраивайтесь, с виду-то и не понять сразу, чтоинвалид, вполне нормально выглядите, приятная женщина, немолодая уже…

Я постаралась собрать всю силу воли. Если сейчас треснуюного безусого нахала по носу, это будет расценено как нападение на милиционерапри исполнении служебных обязанностей.

– Документы покажите, – велел постовой и принялсяразглядывать мои права и техпаспорт на «Пежо». Спустя пару минут он слегкаразочарованно сказал: – Ну хорошо, следуйте дальше. И кто только немомучеловеку разрешил за руль сесть.

Я сердито фыркнула. Собственно говоря, почему субъект,лишенный речи, не имеет права управлять транспортным средством? Вот разрешениена вождение машины в руках слепого человека может вызвать недоумение.

– Я думал, вы автомобиль без спроса взяли, – продолжалговорить гадости мент, – влезли без разрешения и…

Внезапно мой язык обрел подвижность:

– О господи! Ну конечно же! «Мерседес» взяли без ведома МаликиЮсуповны!

Постовой попятился.

– Вы умеете говорить? Чего же придурялись? Шутить решили? Даза такое можно и права отобрать!

– Нет, нет, – затараторила я, – я онемела, ну совершенно ниодного слова за всю жизнь не произнесла, а сейчас посмотрела на вас ивылечилась. Может, вы экстрасенс?

Теперь постовой потерял способность разговаривать и замер сраскрытым ртом. Оставив его столбом стоять посреди проезжей части, я повернуланаправо и поехала на улицу, где расположена мастерская Малики Юсуповны.

Пятиэтажное длинное здание постройки середины прошлого векастояло прямо у метро. Я попыталась въехать во двор и потерпела неудачу. Довольноузкая проезжая часть была сплошь забита машинами, припарковаться у подъездовбыло просто невозможно, и пришлось оставить «Пежо» на проспекте.

Погода сегодня радовала полным отсутствием дождя, с небаласково светило солнышко, лужи исчезли.

Первой машиной, которую я увидела, войдя во двор, былкрасный «Мерседес»-кабриолет, припаркованный на тротуаре прямо под окнами однойиз квартир на первом этаже. Значит, Малика Юсуповна находится сейчас в своеймастерской, вдохновенно пишет очередной портрет. А мне надо найти какую-нибудьглазастую бабушку, молодую мать, гуляющую с коляской, или разговорчивуюдомашнюю хозяйку. Но, как назло, двор оказался пуст. Вернее, двора как таковоготут практически не было, сплошной асфальт, забитый припаркованными встык друг кдругу автомобилями. Бабушка или мать с ребенком гуляют где угодно, но не здесь.Не успела я сообразить, что мне следует делать дальше, как дверь ближайшегоподъезда открылась, на улицу выскочила молоденькая девушка в белом халате изатараторила:

– Как только не стыдно! Сто раз просили!

– Вы мне? – попятилась я.

– А кому же еще! – неслась девица. – Ведь по-хорошемухотели! Объявление повесили, все поняли, кроме вас. Объясняли, растолковывали,нет! Имейте в виду, как вы с нами, так и мы с вами! Уж не обессудьте, коли на«Мерседес» кирпич упадет! Хотя вам-то что! Новый купите!

– Но что я сделала?

– Она еще и дурой прикидывается! – окончательно обозлиласьдевушка. – Здесь ясли находятся… У нас, между прочим, около ста детей! А выкаждый день свою машину под окнами спальни младшей группы паркуете! Выхлопныегазы…

– Но…

– Немедленно отгоните «Мерседес»! Мы на вас жалобу напишем!

Я пыталась вставить слово в поток бурной гневной речи, нодевушка не давала мне такой возможности. Она наскакивала на меня, сжавкрошечные ладошки в кулачки, глаза ее горели огнем, растрепанные волосымотались по плечам.

– Кира, – раздалось справа от меня, – это не она!