— Зачем? — в недоумении спросил Денис, принимая подарок.

— Я, конечно, ожидала кого-то поосновательнее чем ты, постарше, может, но, как говорится, на безрыбье и карась — щука.

— Какой карась?! Какая щука?

— Да ты не кипятись, на вон, чайку попей целебного, на травах, — заговорила Хельма совсем уже не старушечьим, а материнским, ласковым таким голосом, подставляя одуревшему Денису чашку с терпким сладковатым настоем.

— Да не хочу я трав, пил сегодня уже, — запротестовал Денис, ощущая, как сковывающий до этого страх вот-вот вконец парализует его.

— Совсем зелёный ещё, — сокрушалась бабка, склоняясь над гостем с чашкой настоя в руках, — ну и что мне с тобой таким делать?

Баба Хельма вопросительно посмотрела на Дениса, будто он мог знать, что ей с ним надо делать, и он заметил, как ее темно-карие глаза вдруг становятся зелеными, да такими яркими, будто изумруды. Они на миг вспыхнули, а потом время сыграло с ним злую шутку; оно словно бы промоталось с бешеной скоростью, и Денис очухался только тогда, когда Хельма поставила на стол пустую чашку.

— Ну ладно, милок, — проговорила она всё тем же ласковым, убаюкивающим голосом, — иди, отдохни, утро вечера мудренее.

Денис послушно встал, словно безвольная марионетка, прошёл в крохотную комнатку для гостей, где стояла одна кровать, да низенькая тумба и, повинуясь воли старой финки, разделся, укладываясь в постель.

Мягкая пуховая перина приняла его как руки матери, одеяло укрыло от всех бед. Денис заснул, и снился ему престранный сон; будто он молодой юноша, служащий в религиозном братстве и будто бы братство это готовилось к чему-то страшному, неумолимо на них надвигающемуся. Он как самый молодой и неопытный член ордена выполнял разного рода работу, но ему отчего-то не объясняли, зачем он её делает. Одно из заданий его особенно потрясло, потому как мудрый учитель приказал свезти в подвалы старинной крепости все фолианты и свёртки, хранящиеся в библиотеках. Он грузил их на телегу и стаскивал в подвал, озаряемый светом пламени, а его старый настоятель сжигал.

— Учитель, — не выдержав, спросил Денис, — зачем мы уничтожаем тайные знания нашего народа?

— Грядёт великая ночь, — ответил старец. — Мрак поглотит наши земли.

— Давайте просто получше перепрячем наши реликвии и поставим охранные печати. Зачем всё сжигать?

— Затем, мой друг, что мы не сможем скрывать их на протяжении нескольких тысячелетий. Ночь будет долгой и страшной, ибо с тёмной восточной стороны уже пришла угроза. Дети чужеземцев прибыли на наши территории и сокрылись в пещерах. Они ждут часа, когда рукав нашей галактики будет проходить через пространства, подвластные силам из Тёмных Миров. В это время Светлые Боги не смогут посещать нас.

— Но почему? Разве могут наши Боги отвернуться от нас?!

— Они не отвернутся, но по древнему соглашению не посмеют нарушить границ, что отделяют их бесконечные миры Света от нижних миров Тьмы. Так уж сложилось, что границей является наша галактика, и когда мы в своём коловращении одним из четырёх рукавов захватываем пространства нижних миров, Светлые Боги утрачивают доступ к своим детям.

Совсем скоро посланники Тьмы обретут силу, потому что их Бог сможет ступить на Землю. Они принесут во все дома войны, разрушения, а главное, хитростью и коварством подменят наши ценности своими лживыми законами, разграбят земли, а нас превратят в жалких рабов.

— У нас великая армия, лучшие воины — потомки древних Богов! Отчего вы думаете, что мы не одолеем их?

— От того, что на их стороне время и Черные Боги. Мы же будем совсем одни. Они поработят нас через те народы, которым мы позволили прийти и поселиться в приграничных землях. Они посеют свое семя там, а когда каждый второй ребенок тех мест будет их отродьем, то двинутся и на нас. К тому моменту пройдут столетия, разум наш уснёт крепким сном, и мы уже не сможем отличить их детей от своих. Поэтому мы должны спасти самое необходимое, а остальное уничтожить, иначе наше знание, попав в руки этих неразумных, алчущих лишь власти существ, станет страшным оружием.

— Неужели ничего нельзя сделать?

— Нет, мой друг, — с грустью проговорил старик, бросая последний фолиант в огонь. — Колесо времени крутится, но после ночи всегда наступает утро. Так было, и так будет снова, ибо это закон, по которому живёт наша галактика. Всё изменится, когда она пройдет все круги развития, и как любая материя распадётся, дав жизнь новым Звездам.

Старик похлопал убитого горем подмастерью по плечу и протянул ему кожаный свёрток.

— Что это? — спросил он.

— Карта. По всей земле разбросаны тайные хранилища наиболее важных реликвий нашего рода. В них мы спрячем самое необходимое, что может понадобиться для сохранения памяти о том, кто мы есть на тысячелетия. У нас не стоит задачи сберечь сами реликвии, лишь знания и тех, кто мог бы передавать их из поколения в поколения, пока не наступит рассвет, и сознание людей не станет пробуждаться самостоятельно.

Наутро Денис помнил, что ему всю ночь снились странные, колдовские сны, но никакой конкретики, как водится, не сохранилось в его памяти. Навязчиво жужжала лишь идея о долгой ночи и неких чужеземцах, тесно перекликающаяся с выписками из Катиного дневника.

Мысли о снах Денис бесцеремонно выбросил из головы, напомнив себе, что после такого приема, какой ему устроила Хельма, и не такое могло привидеться. Странная бабуля должна была бы насторожить его, но неверящий в колдовство Денис решил, что она либо выжившая из ума, либо не в меру осведомлённая в интересующем его деле. А то что он вчера вдруг в сомнамбулу превратился, тоже не мудрено: старуха, небось, помимо беленьких, ещё и поганками балуется. Знал Денис, что пресловутые ЛСД именно в Карелии и произрастают, так что видениям своим совсем не удивился.

Выходило, что финка, приютившая его, не так проста, как казалась в начале, и Денис уже пожалел, что сболтнул ей лишнего. Но он совершенно точно помнил, что Хельма странным образом вызывала абсолютное доверие. Хотя, что уж тут странного, под кайфом тебе и Дракула гимназисткой румяной почудится.

Удивительные все-таки ему бабули попадались, сначала Аграфена Стефановна — потомственная гадалка с прибабахом, выглядящая лет на 30 моложе своего истинного возраста, теперь вот финка эта — растоман из глубинки. Хотя сама-то она грибки карельские положим не употребляет (не дожила б до таких почтенных седин), а вот гостей почиет и не стесняется. Может она специально комнату для приезжих держит, чтобы было кому зелья ее дегустировать? Да нет, глупости конечно, но в таком аутентичном месте и не то в голову прийти может.

Денис тихонько поднялся с постели и, прихватив свою небольшую сумку с вещами, понадеялся слинять, но не тут-то было. Хельма уж колготилась на кухне, помешивая на сковородке шкворчащее сало и заливая его яйцами, жёлтенькими такими, как майское солнышко.