– Чтобы ты жила, Алинор…

– Ты никогда меня не знал, если думал, что мне нужна такая жизнь! – я вскочила со стула, с грохотом его опрокинув. Агрант взвыл, отзываясь на мою жажду мести. – У меня мозг взрывается при мысли, как беспомощную, безответную меня мыли, одевали, причесывали, переносили с места на место, целовали, раскладывали в продуманных композициях! А потом выстраивались в очередь, чтобы посмотреть на это чудо – женщину, которая вопреки логике не умерла. И вздыхали, думая, что видят героиню и символ любви. А знаешь, что об этом думаю я? Что чувствую? – я захрипела ему прямо в лицо. – Что была полной дурой, а не героиней. И уверена в этом настолько, что никакие сказки не могут меня убедить в обратном!

Я бурно перевела дыхание.

– Туда, – коротко качнула головой в сторону двери. – Надень агрант и дерись, Этьен Вазаль!

– Алинор…

– Не смей меня так называть, отступник!

Я хлестнула его энергией из агранта, и маг машинально прикрылся рукой, выставляя щит. Его пальцы едва уловимо пошевелились, и только и ждавший этого призыва агрант рванулся к хозяину, облив его предплечье черным доспехом.

Мужчина вздрогнул, на мгновенье прикрыв веки. Счастливая улыбка поглотила тень боли на его лице. Он жаждал той боли. Он ждал её многие годы. Он скучал без неё. Боевой маг без агранта жив только наполовину.

И от того, что я прекрасно его понимала, что чувствовала мельчайшие оттенки его чувств, я распсиховалась ещё больше.

– Выйдем, или я разнесу твоё уютное гнёздышко ко всем троллям!

Я выскочила из дома, отбежала к костровищу. Мужчина последовал за мной.

Я едва дождалась, чтобы он переступил порог, и ударила его наотмашь, с оттяжкой. Он успел отвести удар агрантом, но пошатнулся, а я вдруг вздрогнула от этого.

Разозлилась на себя за мягкотелость и ударила снова, вкладывая всю свою ярость, растерянность, беспомощность и боль.

– Почему?

– Потому что ты была жива, Алинор. На одной-единственной тонкой как волос нити, но ты была жива.

Я била и била его.

И хотела, чтобы он напал на меня. Чтобы ударил. Задел, зацепил, ранил… Мне это было нужно. Чтобы понять, чтобы убедиться, что передо мной враг. Чтобы заглушить никчемную надежду и нелепую, предательскую радость от нашей встречи. Чтобы перестать ощущать каждый доставшийся ему удар собственной шкурой.

Но он только отражал мои неистовые атаки одну за другой, не нападая в ответ. Отступая под градом ударов, что я обрушивала на него.

Он выдохся быстрее меня, и это меня удивило. Непогашенная магия отбросила его к кустарнику, повалила навзничь.

Занесённая мною для последнего, решающего удара рука остановилась.

Этьен спокойно ждал атаки, но я видела, что питающие агрант змейки магии погасли, и он потемнел, остывая.

Непонятно. Разве это не я покалеченная таинственным заклинанием слабосильная особа? Но бить магией безоружного волшебника я не стану. Если только сразиться с ним на кулаках, но в этом случае вряд ли уложу высокого тренированного мужчину.

– Алинор, – тихо заговорил Этьен. – Ты ничего не скажешь мне такого, чего я сам не повторял себе все эти годы. Все самые горькие слова, все самые жестокие упреки и обвинения – я все их знаю. Знаю, что мы разочаровали тебя. И знаю, что ты ненавидишь беспомощность. Но, Алинор… ты всё же жива.

Я хмыкнула и впечатала кулак в землю, спуская боевой заряд.

Поднялась и ломанулась через кусты, оставляя импровизированное поле боя с почти побежденным отступником.

***

Магическая стычка с Этьеном расшевелила мои дремавшие способности, оттого уже через пару шагов я ступила на едва приметную тропку и пошла по ней целеустремлённо и аккуратно, а не металась туда-сюда по лесу, как обезумевший кабан.

Сохранившиеся навыки разведчика и следопыта вывели меня туда, куда я и стремилась. Воду я сперва почувствовала и услышала, а потом и увидела, через теневую черноту зарослей выйдя к узкой, но чистой речушке. Она спадала небольшим блестящим водопадом с горы, кружилась, пенилась в заводи и бежала дальше, беззаботно журча.

Раздеваться я начала ещё на ходу. Отстегнула агрант, сбросила все вещи на крупный валун, словно нарочно предназначенный для этого. Жадно напилась у водопадика и, едва сдерживая нетерпение, зашла в воду.

Ледяные иглы прошили мне ноги от ступней до коленей, я вздрогнула, но бросилась в речку с головой, не дав себе шанса на отступление. Вынырнула, отфыркиваясь, и снова ушла под воду.

На берегу у камня мелькнула тень, но и защитный контур, и моя интуиция промолчали. Странно, конечно, но больше, чем всем остальным в целом мире я доверяла… отступнику и своему возможному убийце. Даже беспрепятственно дала ему намазать мне руку какой-то фигней.

На берег я выскочила уже заметно клацая зубами от холода. Внезапно припомнив, проделала кое-какие упражнения для согревания. Насухо вытерлась заботливо оставленным Этьеном полотенцем, развернула чистую рубашку. Думала, маг любезно одолжил свою, но рубашка подошла идеально, да и игривая вышивка по вороту казалась чрезмерной для мужчины. Одёрнула рукав, нащупывая аккуратный шов на широких манжетах: вечно я рукавом за край агранта цепляюсь.

Замерла, отлавливая воспоминание. Так это моя рубашка? Согнула руку в локте, понюхала ткань. Почти неуловимо пахло волшебным порошком для хранения вещей, «пыльца фей», так мы его называли. Средство дорогое и расточительное в плане использования магии. В современном мире наверняка изобрели что-нибудь другое, попроще и поэкономнее, но маг-отступник пользовался старыми, проверенными средствами.

Возвращалась к дому-пещере уже в полной темноте, хорошо, что с половины дороги стал виден путеводный шар-светильник над крыльцом, а потом и разведенный костер.

Маг-отступник развел костер по всем правилам, и теперь он жарко пылал, заключив в уютный освещенный круг деревянный стол и скамьи за ним. Мужчина был безоружен, а попорченную мной одежду заменил на чистую.

Я тоже не стала надевать агрант, и Этьен это заметил. Он заговорил буднично, помешивая какое-то варево в котелке:

– В пристрое есть душ. Можно нагреть воду, будет горячий.

Он кивнул на исходящее паром ведро.

– Мне надо было остудиться. И побыть одной, – я села на скамью, откинувшись на её спинку. Демонстративно отодвинула агрант на край стола.

У меня были резоны подозревать Этьена в предательстве и опасаться его, вот только моему телу было на это наплевать. Все мои клеточки чуть ли не вопили о том, как им хорошо, а я впервые с момента пробуждения почувствовала себя в полной безопасности. Страх и неуверенность – не свойственные мне чувства, и я была рада, что спустила их в драке, а остатки смыла ледяной водой. Провела этакий магический и физический катарсис. И теперь ощущала себя возрожденной.