Быстро покончив со служками, Тимур развернулся к Ижабу. Тот стоял в углу комнаты, вытянув перед собой кривой клинок ятагана. Несмотря на агрессивную позу, выглядел колдун ошеломленным и напуганным. Поэтому Тимур решил взять его, что называется, тепленьким, выкрикнув:

– Не дергайся, Ижаб! А то изрублю на кусочки!

– Шего тебе надо? – отозвался мутант подрагивающим голосом. – Я тебя не боюш, хомо, – шо мной дух Ухухая.

– Ишь ты, какой храбрец. Нашел чем пугать – вонючим духом. Я вижу, ты меня не узнал?

– Пошему я должен тебя ужнавать, мержкий хомо?

– Потому что я – Тим, – весомо отозвался «мержкий хомо», приближаясь к «мусорщику». – И никакой Ухухай тебе не поможет.

– Штой на меште! – взвизгнул колдун, суматошно взмахивая перед собой ятаганом. – Шгынь, нешыштая шыла! Ты врешь – Тим погиб.

– Ошибочка вышла, – сказал Тимур, притормаживая. В его планы не входила немедленная смерть Ижаба, поэтому приходилось действовать аккуратно. – Жив я, недоносок, как видишь. Хотя, если нравится, считай, что я вернулся с того света. И сейчас заберу тебя с собой.

– Штой там, где штоишь! А то жарублю! – Стараясь придать себе грозный вид, колдун надул губы и превратился в точную копию испуганной жабы. Но, заметив, что хомо опустил меч, уже спокойней произнес: – Шего ты хошешь?

– Спросить тебя кое о чем. Расскажешь, что знаешь, – можешь проваливать на все четыре стороны. Ты мне, собственно, особо и не нужен.

– Ты хошешь, шобы я выдал тебе шекретные шведения, хомо? – с затравленным видом спросил «мусорщик».

– Ну, типа того. Не особо они и секретные. Думаю, в клане об этом все знают. Так что, согласен?

– Ни жа што! Дампы – не предатели! Лушше я умру!

– Значит, не хочешь по-хорошему договориться? – спросил Тимур, покачивая мечом.

– Не хошу! Дампы не договариваютша ш врагами! Герои не шдаютша! Швобода или шмерть!

– Ну, завелся, – пробормотал Тимур. – Угомонись, герой.

И он подчеркнуто лениво замахнулся на колдуна мечом. Тот судорожно вскинул ятаган, и тут же выронил его, попавшись на нехитрый прием Тимура под названием «вертушка». А все потому, что был никудышным фехтовальщиком и использовал оружие лишь для того, чтобы рубить головы беспомощным жертвам.

Выронив ятаган, Ижаб, однако, не утихомирился, а попытался поднять его. Но Тимур ожидал подобного маневра и сильно пнул мутанта в голову. Тот отлетел в угол и, ударившись спиной о стену, медленно сполз на пол.

– Эй, урод! – встревоженно воскликнул Тимур. – Ты чего, отключился, что ли?

Однако колдун хитрил. Притворившись, что потерял сознание, он выхватил из ножен «кинжал самоубийцы» и быстро поднес его к подбородку. Казалось, в следующее мгновение дамп покончит с собой, так и не выдав «шекретные шведения». Но его подвела тяга к мелодраматическим эффектам.

Задержав острие стилета около подбородка, Ижаб воскликнул:

– Шлава Ухухаю!

Этого промедления Тимуру хватило, чтобы нанести кончиком меча удар по руке дампа, сжимавшей кинжал. И тот шлепнулся на пол вместе с отрубленной кистью – клинок-то у Тимура резал, как бритва. Всхлипнув, колдун непроизвольно прижал покалеченную конечность к животу. Тимур, отпнув кинжал в сторону, поднес меч к горлу мутанта и выкрикнул:

– Слушай сюда, урод! Если хочешь умереть, как настоящий дамп, быстро отвечай на мои вопросы!

– Ни жа што, – прохрипел «мусорщик», выпятив бельмастые глаза. – Можешь убить меня, хомо. Я буду молшать, как кремень. Шлава Ухухаю! Герои – не ждаютша!

– Надеешься умереть героем? – Тимур, усмехнувшись, убрал клинок от шеи колдуна. – Думаешь, я тебя сейчас прикончу, и ты отправишься в гости к своему прародителю? Зря надеешься. Ты попадешь в Преисподнюю, где будешь вечно мучаться в колючках плюща-удава.

– Пошему?

– Потому что я не буду тебя убивать. Знаешь, что я сделаю?

– Шо?

– Я свяжу тебя и отдам шамам. Они у тебя все выпытают. И станешь ты предателем, опозорив свой род до скончания веков.

– Это как же я опожорю? – брызгая слюной, прошипел Ижаб.

– Разве ты мало знаешь? Разве ты не знаешь заветы Ухухая?

– Жнаю.

– А заклинания, чтобы вызывать дух Ухухая? Разве ты их не знаешь?

– Жнаю, – не без гордости подтвердил дамп. – Но я никому не рашкажу – даже под штрашной пыткой.

– А шамам и не надо ничего говорить. Они сами все из твоих мозгов выкачают. Понял, балбес?

Глаза у колдуна совсем вылезли из орбит – то ли от боли, то ли от ужасного разочарования. Побулькав в горле слюной, он, наконец, выдавил:

– Не делай так, хомо. Пожволь мне умереть героем.

– Да мне не жалко, – произнес Тимур с фальшивым сочувствием. – Можешь умереть, как захочешь. Но только после того, как сообщишь мне информацию.

– Какую?

– Меня интересует, где находится Алена. Ты понимаешь, о чем я говорю?

– Понимаю.

– Тогда выкладывай.

– А ты вернешь мне кинжал?

– Слово джентльмена, – сказал Тимур. – Расскажешь про Алену – тут же получишь свой стилет. И проваливай. Или втыкай клинок себе в мозги – если хочешь. Ну?

Он поднял с пола кинжал – навершие у того было выполнено в форме черепа – и показал колдуну.

– У меня все по-честному, Ижаб. Но учти. Обмануть меня не получится. Я сначала проверю твою информацию. Если соврешь – кинжала не получишь. Отрежу уши и отдам тебя шамам. Понял?

– Понял, хомо. Не отрежай уши, это пожор, Ухухай меня не проштит.

– Тогда поторопись – шамы вот-вот захватят ваше становище и заявятся сюда. Ну?!

– Я шкажу правду, хомо, иштиную правду. А шо ты хошешь жнать?

– Я хочу знать, жива ли еще Алена? – произнеся это, Тимур затаил дыхание. А вдруг возьмет да скажет, что ее умертвили?

– Должна быть жива, – с готовностью сообщил колдун. – Была жива – я ее видел.

Тимур облегченно выдохнул.

– Зачем она вам?

– Шо?

– Чего вы с ней собирались делать, болван?!

– Я понял, хомо, не крыши. Мы хотели принешти ее в жертву Ухухаю. Ухухай давно шердитша. Мы должны…

– Заткнись! Плевать мне на твоего Ухухая. Где она?

– Шо?

– Через плечо! – рявкнул Тимур. – Где Алена сейчас находится, ты знаешь?

– Да, конешно, жнаю. Я жнаю, где твоя шамка. Она… ее жабрал и отвел…

Внезапно дамп захрипел, захлебнувшись в кровавой пене. Выпученные глаза еще несколько мгновений вращались, словно колдун пытался высмотреть чего-то в комнате, а потом застыли, уставившись в потолок.