кровать — не рабочий стол! Размышлять надо за столом, а в кровати — отдыхать, спать… ну, может, еще чего… Во всяком случае, размышлять в кровати — последнее дело! Тут важно, советуют опытные психотерапевты, выработать рефлекс — только голова коснулась подушки — мысли долой! Голова очищается и организм готовиться ко сну. И большая ошибка подумать хоть о чем-то, что может нарушить спокойный отдых. К сожалению, именно такую ошибку я и совершил.

Бесполезно проворочавшись часа два, я решил прибегнуть к радикальному средству. Но… черт возьми, я же решил жить монахом! А это самое радикальное средство — как раз некая противоположность монашескому образу жизни.

— Пошел вон, — сказала Ленка, когда я постучал в ее дверь.

— Лена, я… не могу заснуть…

— Ты меня обидел, и как человека, и как женщину, я не хочу тебя видеть! — и она… распахнула дверь.

— Она уже смыла «боевую раскраску» и из роковой дамы, превратилась в домашнюю хозяйку, у которой на плите вариться обед, а в ванной в это время идет стирка.

На мою попытку заключить ее в объятия — выставила локти. Но, упорство, как известно, лучший помощник в достижении цели и скоро слабое сопротивление Ленки было сломлено, она капитулировала и, расслабившись, припала к моей груди.

— Ну, наконец-то… — и она впилась красными губами вампиреллы в мои бледные губы. Пахло от нее, как и в прежние времена, непонятными, странными, привораживающими духами. Или, все же, это был запах сладкого Ленкиного тела?

От Наташки пришла телеграмма: «С детьми порядок. Долго задерживаться не буду. Сильно не трахайтесь».

— Не понимаю, — ворчал я, вертя в руках телеграмму, — почему не писать на «мыло», через интернет? Почему не позвонить? Почему телеграмма?

— Ничего ты не понимаешь, дурачок, — ласково сказала Ленка, — телеграмма, это сила! От нее не отмахнешься. Это тебе не по телефону поболтать! Тут ты в руках держишь серьезный и весомый предмет!

— Ничего не пойму… она хотела, чтобы мы эту телеграмму на стенку повесили, что ли?

Ленка долго, с сожалением смотрела на мою невыспавшуюся физиономию. Нам удалось поспать в общей сложности часа полтора…

— Смотри, лучше сюда — Ленка медленно раздвинула ноги, — на твое шикарное кресло натекла твоя же сперма, которая вытекает из моей…

— Лена! — строго сказал я — перестань, а то я опять… Кстати, а как же телеграмма?! Не действует?

И в этот момент опять произошло смещение пространства, колыхание предметов и теперь уже сразу — картинка…

Двое парней ворвались в квартиру к старушке. Наркоманы. Я отчего-то знаю, что они законченные наркоманы. Да, собственно, кто еще станет грабить старушку, у которой кроме скопленных за несколько лет «гробовых» ничего нет?

— … не бейте, у меня нет ничего, — уловил я конец фразы и теперь уже сознательно и спокойно шагнул в «кадр»…

— Ой, Нико… у тебя опять рубашка в крови! Когда ты…

— Как долго меня не было? — я снимал окровавленную одежду.

— Да ты всегда был тут… несколько мгновений… воздух, как-то замерцал — и ты уже весь в крови…

— Интересно, он — что? Прессует время? — я направился в ванную комнату.

— А, может, это ты? — спросила Ленка, не давая мне закрыть дверь.

— Что — я?

— Прессуешь время!

— А черт его знает, — я тщательно намылился, — может и я.

Характерно, что на сей раз, я убил этих мерзких подонков спокойно и сознательно. Все идет по плану. По его плану. Мне уже не потребовалось задыхаться от возмущения, чтобы решиться на… мне не хотелось употреблять слово «убийство»… скажем так — решиться на совершение акта возмездия. Нет, слишком высокопарно. Решиться на самосуд. Скоро ли я превращусь в маньяка? Вероятно, с каждым разом преступления мне будут подбираться менее тяжкие, а месть моя будет все также ужасна. И постепенно я начну убивать за вытащенный из кармана кошелек, потом за бранное слово, а потом и просто за мерзкую физиономию.

Но как остановиться? Отказаться помочь человеку, попавшему в беду? Ведь я же оказываю реальную помощь! Девочку, хоть и изнасиловали, но не убили, старушку, хоть и успели ударить чем-то по голове, отчего в ее седых волосах запеклась кровь, но ограбление, возможную пытку и убийство старушки я предотвратил. Так как же оставить все без вмешательства?!

Понятно, что Сатане и Кураторам людские страдания до фени. Но, я-то пока человек и не могу, просто не могу не вмешаться! Так что же делать? Выход, очевидно, только один — вмешиваться, но соотносить возмездие с тяжестью преступления. Только так я смогу противостоять козням этой страшной силы, которой дали много имен — Сатана, Дьявол, Люцифер, Мефистофель, Вельзевул, Велиал… что там еще?

Он будет, безусловно, разжигать во мне ярость, заставлять убивать за косой взгляд, а я должен эту ярость в себе гасить и четко соотносить преступление и наказание.

Глава 16

— Нужно подумать о домработнице, — сказал я Ленке, — пыль кругом…

— Молоденькую захотел?! — она вспыхнула, как пропитанный бензином факел, — на молоденьких потянуло, старый ты хер?!

— Почему это старый? — обиделся я

— А что — хер, согласен?

— Согласен. А что тут такого? Что тут обидного? Или, может, пыль ты сама будешь вытирать? Пол пылесосить?

— Зачем сама? Наймем бабушку… старенькую, на которую у тебя точно не встанет!

— А может, я… этот… как его? В общем, любитель старушек!

— А мы такую старенькую найдем, уж такую…

— Вот, вот! Она нам тут наработает, старенькая…

Насытившись плоскими шутками, мы занялись каждый своим делом. Я взял газету, Ленка включила телевизор.

— Тут опять про тебя! — она сделала громче

«… этот появившийся, по словам Клавдии Степановны, из неоткуда, спаситель, несколькими движениями буквально…»

— Включи! — мне не хотелось слушать про свои «подвиги». Я заметил, что святое слово «подвиг» я мысленно произношу уже с сарказмом.

— Скоро ты действительно станешь известен, как Бэтмен или Супермен, или кто там еще? Человек-паук! Кто еще там спасал человечество?

— Это не смешно, Лена.