– Правда? – Джейс перестает пинать гальку и подходит ко мне. Его тело дышит жаром, глаза – обидой. – Ты правда так считаешь? Кажется, ты пускаешь меня только к себе на крышу. Или в комнату. Ты точно… Ну, не прикалываешься?

– Прикалываюсь? Встречаясь с соседом?

Джейс смотрит так, словно хочет улыбнуться, но не может.

– Согласись, твоя мама смотрела на меня не по-соседски. Угощать меня запеканкой она явно не собиралась. Скорее хотела отвадить меня от дома.

Обрадованная, что он шутит, я снимаю шлем:

– Джейс, это моя мама. Она уверена, что меня никто не достоин. Чарли, мой первый бойфренд, считался маньяком-извращенцем, мечтавшим использовать меня и бросить. Майкл, парень-эмо, которого ты видел, наркоманом-одиночкой, решившим пристрастить меня к зелью, а потом убить президента.

– От такого сравнения я должен выигрывать, но этого не случилось. – Джейс морщится.

– Дело в мотоцикле.

– Правда? – Джейс берет меня за руку. – Напомни, чтобы в следующий раз я надел кожанку Джоэла.

Джейс манит меня в конец тупика, прочь от качелей, каруселей и рукоходов. Магуайр – аккуратнейший городской парк, но сразу за детской площадкой начинается склон, заросший высокой травой и кустами дикой малины, который через длинный лабиринт валунов спускается к реке. Перескакиваешь с камня на камень и вдруг оказываешься на плоской гранитной скале, над самой водой.

– Ты знаешь про тайное убежище? – спрашиваю я.

– А я думал, оно только мое. – Джейс улыбается чуть сдержанно, но все равно улыбается.

Я улыбаюсь в ответ и вспоминаю мамино: «Улыбнись, Саманта!» Мы пробираемся через колючие кусты, прыгаем по камням и попадаем на ту самую скалу-плот. Джейс усаживается на нее, обхватывает колени руками. Я устраиваюсь рядом. Я дрожу, чувствуя прохладу, которую несет ветер с реки. Без лишних слов Джейс снимает толстовку с капюшоном и протягивает мне. Солнце светит по-полуденному мягко, у реки теплый солоноватый запах. Все так уютно и знакомо.

– Джейс?

– М-м-м? – Он поднимает палку и бросает далеко в воду.

– Мне надо было раньше с мамой поговорить. Прости. У нас ведь все хорошо?

Джейс сперва не отвечает, глядя, как на воде расходятся круги, потом говорит:

– Да, Сэм, у нас все хорошо.

Я ложусь на спину и смотрю в бескрайнее лазурное небо.

Джейс ложится рядом и показывает:

– Смотри, краснохвостый сарыч.

Пару минут мы наблюдаем за сарычем, потом Джейс берет меня за руку и крепко ее сжимает. Вокруг журчит река, и мысли, целый день мчавшиеся с головокружительной скоростью, замедляются до скорости ленивого сарыча и мерных ударов моего сердца.

Хорошо, что бывают такие моменты, потому что, едва войдя в дом, я чувствую злость, валящую от мамы клубами, как туман с залива. Рев пылесоса я услышала еще за порогом, а когда открыла дверь, мама чистила ковры, сделав каменное лицо.

Дверь закрылась, мама отключила телефон и повернулась ко мне с выжидающим видом.

Я не собираюсь извиняться, словно совершила непростительный поступок и мама права. Тогда получится, что я наврала Джейсу, я больше ему не лгу, даже говоря не всю правду. Сейчас я просто достаю лимонад из холодильника.

– В чем дело? – начинает мама.

– Хочешь лимонад? – спрашиваю я.

– Делаешь вид, что ничего не произошло? Будто я не видела, как моя несовершеннолетняя дочь уезжает на мотоцикле с незнакомцем.

– Это не незнакомец. Это Джейс из соседнего дома.

– Саманта, мне прекрасно известно, откуда он. Последние десять лет я мирюсь с тем неухоженным двором и той огромной горластой семьей. Ты давно знакома с этим парнем? Часто ездишь на его мотоцикле непонятно куда?

Я делаю большой глоток лимонада и прочищаю горло.

– Нет, сегодня мы первый раз куда-то ездили, – усмехаюсь я. – И мотоцикл не Джейса, а его старшего брата. Джейс отремонтировал пылесос, когда ты его выбросила… когда он сломался.

– Он выставит мне за это счет? – осведомляется мама. У меня аж челюсть отвисает.

– Ты шутишь, да? Джейс сделал это из лучших побуждений. Потому что он хороший человек и потому что я его попросила. Твои деньги ему не нужны.

Мама наклоняет голову и внимательно на меня смотрит:

– Ты встречаешься с этим парнем?

– Мы друзья, мама, – смело отвечаю я. – Мне семнадцать лет, я имею право выбирать себе друзей.

Примерно такие споры вела с мамой Трейси. Я, слушая их ссоры, всегда хотела, чтобы сестра угомонилась. Сейчас я понимаю, почему угомониться Трейси не могла.

– Не верю! – Мама достает из-под раковины «Аякс», средство для чистки поверхностей, и брызгает его на чистейший разделочный стол. – Вы… друзья? Что это значит?

«Ну, мы купили презервативы и в ближайшее время»… Именно такой ответ вертится на языке. Аж боязно, не сболтнуть бы ненароком.

– Это значит, Джейс нравится мне, я – ему, нам нравится вместе проводить время.

– Чем вы занимаетесь?

Мама поднимает графин с лимонадом и вытирает влажный кружок под ним.

– Трейси про Флипа ты так никогда не расспрашиваешь.

Мне всегда казалось, причина в том, что мама не хочет слышать ответ. А она тоном, уместным больше для «о самоочевидном не спрашивают», заявляет:

– Флип из хорошей, порядочной семьи.

– Джейс тоже.

Мама вздыхает, делает шаг к окну выходящему на лужайку Гарреттов:

– Смотри.

Дафф и Гарри дерутся. Дафф грозит младшему брату световым мечом, а тот у нас на глазах хватает пластмассовое ведро и швыряет в него. Голопопый Джордж сидит на крыльце и сосет леденец. Миссис Гарретт кормит Пэтси и одновременно держит в руке книгу – наверное, читает ее вслух.

Джейс поднял капот «мустанга» и снова занимается ремонтом.

– Ну и что? У Джейса большая семья. Почему тебе это так важно? Почему это тебя касается?

Мама медленно качает головой, наблюдая за Гарреттами в своей обычной манере.

– Твой отец был из точно такой же семьи, – говорит она. – Ты в курсе?

Да, в курсе. Это правда. Я вспоминаю фотографии, на которых изображено много людей. Они лежали в коробке, которую мы с Трейси открыли очень давно. Это папина семья. Я разрываюсь между желанием ухватиться за эти крохи информации и происходящим сейчас.

– Из точно такой же семьи, – повторяет мама. – Большой, беспорядочной, совершенно безответственной. И вот к чему это привело.

Хочется напомнить, что я, собственно, не знаю, к чему это привело. Хотя… папа нас бросил. Получается, что знаю.