– Так это семья папы, а не Джейса.

– Одно к одному, – парирует мама. – Мы говорим о чувстве ответственности.

Правда? А по-моему, о чем-то другом.

– Мама, к чему ты ведешь?

Мамино лицо застывает, только ресницы хлопают – такое я видела у нее во время сложных дебатов. Чувствую, с каким трудом она сдерживает себя, подбирая тактичные слова.

– Саманта, ты всегда умела делать правильный выбор, – наконец заявляет она. – Твоя сестра поступала очертя голову, но ты всегда была другой, рассудительной и уравновешенной. Правильные решения, правильные друзья. Ты дружила с Нэн, а Трейси с той ужасной Эммой, которая носила кольцо в носу. А еще с Дарби. Помнишь Дарби, с безумной прической и странным бойфрендом? Отсюда проблемы, которые появились у Трейси в средних классах. Неподходящие друзья толкают на неправильные решения.

– Так папа… – начинаю я, но мама перебивает:

– Я не хочу, чтобы ты встречалась с этим Гарреттом.

Я не позволю маме лишить меня Джейса, словно он препятствие на дороге у нее или у меня. Не позволю выбросить его из моей жизни, как вещи, которые я покупаю, а ей не нравятся. Не позволю отнять, как плавание, которое она заставила меня бросить.

– Мама, ты не можешь так говорить. Мы не сделали ничего плохого. Я прокатилась с Джейсом на мотоцикле. Мы дружим, и мне уже семнадцать.

Мама щиплет себя за переносицу:

– Саманта, мне это не нравится.

– А если мне не нравится Клэй Такер? Он мне впрямь не нравится. Ты перестанешь встречаться с ним и пользоваться его помощью в предвыборной кампании? – На слове помощь я ставлю в воздухе кавычки, хотя терпеть не могу этот жест.

– Это принципиально иной случай, – усмехается мама. – Мы взрослые люди, способные нести ответственность за свои поступки. Ты ребенок, завязавший отношения с незнакомым мне человеком, которому у меня нет причин доверять.

– Я ему доверяю! – громко заявляю я. – Разве этого недостаточно? Я, ответственная девушка, принимающая верные решения.

Мама капает жидкое мыло в блендер, который я оставила в раковине, подливает воды и ожесточенно трет.

– Саманта, мне не нравится твой тон, – заявляет она. – Когда ты так разговариваешь, я тебя не узнаю.

От ее слов на меня накатывает бешенство, потом бессилие. Мое настоящее «я» немного меня пугает. Я никогда не разговаривала с мамой таким тоном, и гусиная кожа на руках у меня не от кондиционера. Но вот мама бросает очередной – бессчетный за целое десятилетие – недовольный взгляд на двор Гарреттов, и я понимаю, что делать дальше. Я подхожу к двери черного хода и надеваю шлепки.

Мама бросается следом:

– Уходишь? Разговор у нас не окончен! Ты не можешь взять и уйти.

– Сейчас вернусь, – бросаю я через плечо.

Я выхожу на крыльцо, огибаю забор, поднимаюсь по подъездной аллее и кладу ладонь на поясницу Джейса, согнувшегося над внутренностями «мустанга».

Он оборачивается, улыбается и быстро вытирает лоб запястьем:

– Сэм!

– Выглядишь соблазнительно, – начинаю я.

Джейс оглядывается на свою мать: та до сих пор читает Джорджу и кормит Пэтси. Дафф и Гарри, очевидно, дерутся в другом месте.

– Спасибо! – удивленно отзывается Джейс.

– Пошли со мной. Приглашаю тебя к себе.

– Я немного… Мне нужно под душ. Или рубашку надеть.

Я тяну Джейса за руку, скользкую от пота и машинного масла:

– Ты и так нормально выглядишь. Пошли!

Джейс снова бросает на меня взгляд, потом идет следом.

– Надо было взять с собой инструменты? – робко спрашивает он, когда я волоку его за собой по ступеням.

– Чинить ничего не нужно. Дело в другом.

Даже с улицы слышно, что мама снова включила пылесос. Я открываю дверь и жестом велю своему гостю заходить. Джейс поднимает брови и следует за мной.

– Мама! – зову я.

Мама чистит диванную подушку, но тут расправляет плечи и смотрит то на меня, то на Джейса.

Я отключаю пылесос:

– Мама, это Джейс Гарретт, твой избиратель. Он очень хочет пить и с удовольствием попробует твой лимонад.

– Ну вот, ты познакомился с моей мамой, – говорю я Джейсу тем вечером, устроившись на крыше.

– Да уж! Получилось здорово. И до ужаса неудобно.

– Но ведь лимонад исправил ситуацию?

– Лимонад был вкусный, – отвечает Джейс. – Восхитительным его сделала девушка.

Я открываю окно, поочередно закидываю на подоконник ноги и поворачиваюсь к Джейсу:

– Пошли!

В сгущающейся тьме Джейс сверкает белозубой улыбкой, поднимает бровь, но осторожно влезает в окно, а я запираю дверь комнаты.

* * *

– Не шевелись, – прошу я. – Сейчас я все про тебя узнаю.

И вот Джейс на спине лежит у меня на кровати. Он в одних шортах, а я на коленях стою рядом.

– По-моему, ты уже неплохо меня знаешь.

Джейс стягивает с моих волос резинку, и они падают мне на грудь.

– Нет, мне нужно многое выяснить. У тебя есть веснушки? Родимые пятна? Шрамы? – Я касаюсь губами его пупка. – Ну вот, пупок у тебя глубокий. Я запомню.

Джейс жадно глотает воздух:

– Не факт, что я смогу не шевелиться. Господи, Саманта!

– Смотри, а здесь… – Я языком веду вниз от его пупка. – Здесь у тебя шрам. Помнишь, откуда он?

– Саманта, когда ты так делаешь, я имени своего не помню. Не останавливайся! Тебе так здорово с распущенными волосами!

Я трясу головой, отчего волосы развеваются еще свободнее. Непонятно, откуда взялась такая уверенность, но сейчас какая разница. На Джейса она действует так, что пропадают любая неловкость и сомнения.

– Полной картины я не получу, пока на тебе это. – Я тянусь к верху его шорт.

Джейс зажмуривается, судорожно глотает воздух, а я медленно стягиваю шорты с его стройных бедер.

– Боксерки. Простые. Без мультяшных героев. Я так и думала.

– Саманта! Дай мне взглянуть на тебя. Пожалуйста!

– Что же ты хочешь увидеть?

Я деловито стягиваю шорты с ног Джейса. Отчасти это прикрытие, ведь моя смелость заметно поубавилась после того, как я увидела Джейса в одних боксерках, да еще так реагирующего на мои манипуляции.

Нет, мне известно, что такое возбуждение. Чарли в нем пребывал постоянно. Майкл этого стеснялся, хотя и тянул мою ладонь к своей ширинке. Но это Джейс, и от способности привести его в такое состояние у меня пересыхает во рту, а отдельные части тела ноют совершенно по-новому.