не было вполне спокойно — над транспортами, направлявшимися к Дюнкерку, нависла двойная угроза: неприятель оказывал давление на наш западный фланг между Сент-Омером и Азебруком, а на нашем восточном фланге, за Куртре, он приближался с юга к шоссе Ипр–Рулер. В этом районе бельгийская армия очутилась в тяжелом положении; со вчерашнего дня это служит предметом переговоров с главной ставкой короля Леопольда; король требовал, чтобы союзники контратаковали, а Горт считал, что это невозможно. И то же самое Горт вчера вечером повторил Бланшару, вернувшемуся от Леопольда.

Сегодня в десять часов утра франко-английский военный совет собрался в Касселе. Это место полно воспоминаний. И не столько о римлянах, о Валуа или о Людовике XIV, сколько о последней войне, в которой участвовали двадцать лет назад все присутствующие здесь генералы. Город расположен на узком и длинном плато, возвышающемся над фландрской равниной, как горы на картинах раннего Возрождения, точно по волшебству вырастающие посреди плоской местности; отсюда, с увитой плющем террасы старой крепости, можно в это утро воочию увидеть судьбу армий. С помощью бинокля и некоторого старания не так трудно угадать море на севере, море и дюны, обступающие Дюнкерк на протяжении тридцати километров. Восточнее — Мон-де-Ка и Мон-Кеммель, памятные имена, места, где столько солдат пало когда-то, и там же невидимый отсюда Локр, где на днях нашел смерть генерал Бийотт. На западе горизонт загорожен горным кряжем Булоннэ, а прямо на канале Аа, идущем от Сент-Омера до Гравелина, возвышается гора Ваттен с башней на вершине, точно второй столб гигантских ворот в море, симметричный Касселю.

Посланный Вейгана, генерал Кельц[682], прибыл в Дюнкерк морем, и потому данные ему главнокомандующим директивы, естественно, запоздали на два дня; здесь генерал Кельц встретился с Бланшаром, которого сопровождали адмирал Абриаль и два генерала, французский и английский; на этих генералов, Фагальда[683] и Адамса, была возложена ответственность за Дюнкерк. Оставалось только определить границы предмостного укрепления. По мнению Вейгана, необходимо для большей свободы действий взять назад Кале. Ну, конечно, конечно! И, кроме того, на все это время удержать позиции на Лисе.

Но пока генералы сидели здесь, оглядывая этот беспредельный кругозор (говорят, что при такой ясной погоде отсюда видно вплоть до Брюгге), и расчерчивали карты цветными карандашами, ставя стрелки, кружки, распределяя воинские части на оборонительном рубеже по берегу Лиса, много южнее Касселя, с тем чтобы под его прикрытием сорганизовалось и определилось предмостное укрепление, в это самое время в городе раздались взрывы. Но это не были бомбы. Били не с самолетов. Это были снаряды 105-миллиметровых орудий. Откуда же стреляла неприятельская артиллерия? Неужели прорван заслон английских частей на западе? Во всяком случае, в широкий фламандский ландшафт вносятся поправки: художник, заканчивая картину, тут пририсует огненную прядку, там завиток дыма. Все дальше на запад, все новыми очагами пожаров отмечаются вехи немецкого наступления, неприятель прорвал фронт английских войск у подножья Ваттенской башни и форсировал канал Аа, продолжающий канал Эр-сюр-Лис, вплоть до Гравелина, последнего из возможных опорных пунктов на побережье между Кале и Дюнкерком. По этой равнине, испещренной дымами пожарищ, генералам нетрудно прочесть ближайшее будущее. Против неприятельских клиньев брошены легкие мотодивизии — две на западе, одна на востоке, они преграждают путь передовым танкам и броневикам германской разведки.

Для большей части французской армии это был день переходов, а для тех соединений, которые переправились через Лис, — непонятная передышка на временных стоянках; нарушало ее только появление неприятельских бомбардировщиков, когда приходилось ложиться ничком прямо на дороге или укрываться в пылающих фермах… И артобстрел Байеля… разноречивые слухи… Люди спали, играли в карты, разговаривали с притворным спокойствием, и все же многие в этот день впервые допускали мысль об окружении, как о свершившемся факте, и высказывали ее вслух. Море! На прошлой неделе оно манило беженцев из Лилля, которые брели по дорогам на Сен-Поль и Эден, теперь море стало предметом вожделения для двадцати французских дивизий. Море было чуть не единственной темой бессвязных разговоров, планов, предположений, домыслов, превратилось в навязчивую идею на всем протяжении от Лилля до Ньюпорта, в том, сужавшемся с каждой минутой коридоре, где наши еще продолжали сражаться. Неужели мы разбиты? Нет, этого быть не может! Ведь всякий раз, когда мы шли в атаку, мы отвоевывали территорию и отбрасывали противника. Всякий раз! Значит, мы не разбиты. Южнее, на Сомме, стоит целая армия, двое суток назад мы только ждали минуты, чтобы двинуться на соединение с ней. И те, что стоят на Сомме, непременно придут на выручку, прорвутся, очистят дорогу на Париж. Все они знают, что наступление было назначено на сегодня, двадцать седьмое число… Море… Быть не может, что наше единственное спасение — море, погрузка на суда, бегство из Франции. История не знала ничего подобного. Море… Когда есть еще вся бельгийская армия на нашем левом фланге… и англичане тоже; может, они и не прочь смыться, но пока что они здесь, как и мы!

Люди говорят «бельгийская армия на нашем левом фланге», потому что не хотят допустить мысли, что мы стоим лицом к морю: им все еще представляется, будто они ведут бой лицом к югу и Франция у них по правую руку! Уж очень быстро они докатились сюда! Но далеко не все…

Еще остались дивизии за Лиллем. И те из них, которые не успели добраться до Дейля, в начале дня обнаружили, что немецкие танки, прорвавшись на Ла-Бассе, раньше их очутились по ту сторону канала и захватили все мосты почти до самого Лилля, до Обурдена.

Поэтому все транспорты, которые направлялись на Армантьер через район Секлена, под прикрытием Североафриканской пехотной дивизии генерала Дама, продолжавшей сражаться за Карвеном и в лесах Фалампена и Либеркура, все транспорты повернули назад и, тесня друг друга, старались опередить на этом участке немцев, наступавших на Лилль. Разведгруппы покидали один мост за другим: немцы здесь! В результате все оставшиеся по эту сторону части отхлынули на дороги, уже занятые до них дивизиями генерала Люка[684] и генерала Жансена[685]; вся эта масса войск рвалась на север от Сизуэна и Понт-а-Марка, поминутно останавливалась и топталась на месте у подступов к Лиллю, под непрерывной бомбежкой и пулеметными очередями с самолетов.

Только было освободился проход, как неожиданно появились передовые машины 1-й пехотной мотодивизии генерала де Камá[686], той дивизии, которая удерживала позиции на Шельде впереди Рэмского леса, арьергардные ее части еще продолжали вести там бои, лишь шаг за шагом отступая на Сент-Аман. Теперь к